Джоржетт Хейер - Великолепная Софи

– Сэр Гораций, – сообщил он мисс Рекстон, – человек выдающихся достоинств и настоящий гений дипломатии.

– Но в том, что касается воспитания собственной дочери, он проявил себя далеко не лучшим образом! – насмешливо заметила мисс Рекстон.

Он рассмеялся и сказал:

– Ладно! В конце концов, я не думаю, что Софи доставит нам серьезные неприятности!

Когда приглашение мисс Рекстон было передано Софи, та с восторгом приняла его, велев мисс Джейн Сторридж тщательно отутюжить платье для верховой езды. Этот наряд, когда она появилась в нем на следующий день, вызвал жгучую зависть у Сесилии и изрядно поразил ее брата, который не мог даже надеяться, что бледно-голубой костюм с эполетами и аксельбантами а‑ля гусар и рукавами, до локтя украшенными тесьмой, придется по вкусу мисс Рекстон. Довершали ослепительный туалет перчатки из голубой лайки, полусапожки, стоячий воротник, отороченный кружевами, муслиновый шейный платок и шляпа с высокой тульей, похожая на кивер, с длинным козырьком и плюмажем из страусовых перьев. Облегающая амазонка подчеркивала все достоинства роскошной фигуры Софи, а из-под полей ее шляпы очаровательно выбивались блестящие каштановые кудри; но мистер Ривенхолл, когда сестра потребовала подтвердить ее уверенность в том, что Софи выглядит великолепно, лишь поклонился и ответил, что не может быть судьей в подобных вопросах.

Как бы там ни было, в лошадях он разбирался превосходно и, увидев Саламанку, которого вверх и вниз по дороге выгуливал Джон Поттон, не смог скрыть своего восхищения и добавил, что вполне разделяет восторги Хьюберта. Верный грум подсадил свою хозяйку в седло, и Софи, позволив коню немного порезвиться, заставила его мелким шагом подойти вплотную к гнедой кобыле мистера Ривенхолла, после чего они степенно направились в Гайд-парк. Наличие портшезов, собак и подметальщиков улиц вызвало у Саламанки недовольство, а рожок почтальона и вовсе поверг его в негодование, но мистер Ривенхолл, привыкший быть начеку во избежание всевозможных недоразумений во время конных прогулок с Сесилией по улицам Лондона, оказался достаточно умен, чтобы воздержаться от комментариев и советов кузине. Она и сама прекрасно управлялась со своим скакуном, что, по мнению мистера Ривенхолла, было весьма кстати, поскольку Саламанку никак нельзя было назвать идеальной лошадью для леди.

Но от этого замечания не удержалась мисс Рекстон, вместе с братом поджидающая их у ворот Парка. Окинув взглядом костюм Софи, мисс Рекстон перевела взгляд на Саламанку и сказала:

– О, какое замечательное создание! Но ведь он наверняка чересчур горяч для вас, мисс Стэнтон-Лейси? Вам следовало бы попросить Чарльза подобрать вам выдрессированную дамскую лошадь.

– Полагаю, он был бы счастлив это сделать, но я обнаружила, что наши с ним взгляды по этому вопросу диаметрально противоположны, – ответила Софи. – Более того, хотя Саламанка и впрямь чуточку горяч, в нем нет ни капли злобы, и у него, как выразился герцог, очень крепкая спина – он способен нести меня на себе долгие лиги, не проявляя усталости! – Она наклонилась вперед и ласково потрепала Саламанку по лоснящейся черной шее. – Да, он не лягается в конце долгого дня, что, как уверяет герцог, проделал его Копенгаген [34] Жеребец чистокровной верховой породы, принадлежавший Артуру Уэлсли, герцогу Веллингтону. Он был широко известен по всей Англии своим легко возбудимым нравом и привычкой лягаться. , когда всадник спешился после битвы при Ватерлоо, но я склонна считать это достоинством!

– В самом деле! – сказала мисс Рекстон, проигнорировав неподобающую претенциозность при столь небрежном упоминании национального героя. – Позвольте представить вам моего брата, мисс Стэнтон-Лейси. Альфред!

Мистер Рекстон, бледный молодой человек со скошенным подбородком, влажными вялыми губами и сальным взглядом знатока жизни, поклонился и заявил, что счастлив познакомиться с мисс Стэнтон-Лейси. Затем он поинтересовался, находилась ли она в Брюсселе во время великой битвы, и добавил, что одно время и сам собирался пойти добровольцем в армию в разгар кризиса.

– Но по разным причинам из этого ничего не вышло, – заключил он. – Вы хорошо знаете герцога? Великий человек, не правда ли? Но при этом, как мне говорили, учтивый и обходительный. Осмелюсь предположить, что вы с ним на короткой ноге, раз знакомы еще с Испании, не так ли?

– Мой дорогой Альфред, – сочла нужным вмешаться его сестра, – мисс Стэнтон-Лейси решит, что ты начисто лишен здравого смысла, если и дальше будешь нести подобную чепуху. Она ответит тебе, что у герцога хватает куда более важных забот, чем думать о нас, бедных женщинах, которые так им восхищаются.

На лице Софи отразилось неприкрытое изумление.

– Нет, я бы так не сказала, – ответила она. – Но лично я никогда не была одной из его любовниц, если вы это имеете в виду, мисс Рекстон. Я совсем не в его вкусе, уверяю вас.

– Быть может, пора ехать? – предложила мисс Рекстон. – Вы должны рассказать мне о своем коне. Он испанских кровей? Очень красивый, но чересчур нервный, на мой взгляд. Однако в этом вопросе я избалована: моя собственная Доркас обладает прекрасными манерами.

– На самом деле Саламанка не нервный, а игривый, – ответила Софи. – Что до манер, то я считаю, что он не имеет себе равных. Хотите, я покажу вам, что он умеет? Смотрите! Его дрессировали мамелюки, чтоб вы знали!

– Ради Бога, Софи, только не в Парке! – резко бросил Чарльз.

Она одарила его кокетливой улыбкой и пустила Саламанку гарцевать.

– Умоляю вас, осторожнее! – вскричала мисс Рекстон. – Это очень опасно! Чарльз, останови ее! Иначе сейчас мы станем центром всеобщего внимания, и отнюдь не доброжелательного!

– Вы же не будете возражать, если я сниму с него нервное возбуждение? – крикнула Софи. – Он так и хочет сорваться в галоп!

С этими словами она развернула Саламанку и пустила его вскачь по обочине дороги, где катили экипажи.

– Но! – завопил мистер Рекстон и понесся вдогонку за Софи.

– И что прикажешь с ней делать, мой дорогой Чарльз? – осведомилась мисс Рекстон. – Носится галопом по Парку, да еще в таком наряде, надеть который я бы постеснялась! Еще ни разу в жизни я не была так поражена!

– Да, – согласился он, не сводя взгляда с уменьшающейся фигурки вдалеке. – Но, клянусь Богом, она умеет ездить верхом!

– Разумеется, если ты намерен поощрять ее в столь безумных выходках, то говорить более не о чем.

– Не намерен, – коротко ответил он.

Она была явно разочарована и холодно отметила:

– Должна признаться, я не одобряю ее стиль: она напоминает мне цирковых наездниц из «Амфитеатра Эстли» [35] Первый европейский цирк, основанный в 1777 году. – Примеч. ред. . Поедем?