Барбара Картленд - Небо в алмазах

– Что? Чепуха. Он держится как настоящий аристократ. И, наверное, очень богат!

Сильвия почувствовала, что не должна вставать с дивана, пока мачеха расхваливает достоинства графа фон Брауэра, и облегченно вскинула голову, когда отец вернулся в комнату. Его радостный вид несколько удивил ее.

– Интересный парень, – заметил он, потирая руки. – Знаете, мне с самого начала показалось, что я его уже где-то видел, и оказывается, он каждое лето проводит на Ривьере.

Герцогиня нахмурилась:

– И наверняка по казино там ходит?

Герцог прочистил горло:

– Да… вообще-то.

– Но он, несомненно, может себе это позволить, – проворчала ее светлость. – И, несомненно, он не настолько глуп, чтобы проиграть в карты все свое состояние!

Герцог несколько смутился:

– Не знаю, дорогая. Никогда с ним не играл. Наверное, просто случайно заметил его. Внешность у него довольно примечательная, ты не находишь?

– Да, – герцогиня смягчилась лишь на секунду. – Я надеюсь, мы скоро его снова увидим.

– Вообще-то, – начал герцог, – он… э-э-э… предложил мне сегодня вечером присоединиться к его гостям в Эндикотте.

Герцогиня замерла:

– Пригласил… тебя … одного?

– Да. Граф извинился и сказал, что вечером у него будут только джентльмены, но надеется увидеть у себя леди из Белэма в другой раз.

– А чем именно будут заниматься там джентльмены? – спросила герцогиня.

Сильвия затаила дыхание. Она знала, о чем подумала мачеха.

– О, – беззаботно промолвил герцог, – все его гости – члены его лондонского клуба, поэтому, думаю, там будут сплошные разговоры о политике, делах, охоте… И всякое такое.

Герцогиня поджала губы:

– «Всякое такое», конечно же, это несколько партий в карты.

Герцог повернулся к камину:

– Что, дорогая? Карты? Да, вполне возможно. Но я, разумеется, играть не буду.

Сильвия и герцогиня переглянулись.

Для герцога отказаться от карт было все равно, что отказаться дышать.

Но ничего поделать они не могли, поскольку герцог уже принял приглашение графа. Отказываться теперь было крайне невежливо.

Оставалось одно – надеяться.

За окном спальни Сильвии заухал филин.

Уху-ухуууу . От этого крика она, вздрогнув, проснулась и оторвала голову от спинки кресла у камина. Когда села ровнее, книга, которую она читала, соскользнула с ее колен и с глухим стуком упала на пол. Сильвия наклонилась, чтобы поднять ее. Как она называлась? Ах да… «Народные предания Норфолка». Она задремала, не успев дочитать введение.

Интересно, сколько она проспала? Тело сильно затекло. Еще она очень замерзла, хоть поверх ночной рубашки и была накинута плотная шаль. Посмотрев на камин, она увидела, что огонь погас.

Уху-ухуууу . «В Лондоне такое нечасто услышишь», – подумала Сильвия и улыбнулась. Потом послышался другой приглушенный звук. Ударили старые часы в коридоре. Она открыла дверь спальни, чтобы получше расслышать. Бом-бом-бом-бом. Четыре часа! В кресло она села чуть за полночь.

Отец отправился в Эндикотт к графу фон Брауэру в семь вечера. Сильвия, дожидаясь его возвращения, не могла уснуть. В полночь она встала с кровати, растопила пожарче камин и села в кресло с книгой. Это последнее, что девушка запомнила.

Отец, должно быть, уже вернулся. Она просто так крепко заснула, что не услышала его лошадь, вот и все.

Сильвия подошла к кровати, бросила на нее шаль и юркнула под одеяло. Когда у нее начали стучать зубы, девушка подумала, что где-то в изножье должна лежать грелка. Вскоре ноги нашли медный бок грелки, но она тут же их отдернула. Грелка остыла.

Сильвия повернулась на бок, поджала ноги и закрыла глаза. Филин перестал ухать. Ей представился взмах крыльев за окном… писк полевой мыши в саду… бледно-серый силуэт, несущий трупик. На миг стало жаль крошечных существ, которые этой ночью стали чьей-то добычей. Но воображение ее на этом не остановилось. Девушка увидела, как филин поднимается все выше и выше в сверкании далекой звезды… Следопыт Арктур…

Глаза Сильвии распахнулись, когда она услышала топот копыт на дороге.

Откинув одеяло, девушка подбежала к окну.

Внизу по дороге к замку медленно приближался всадник. Дочь узнала опущенные плечи и устало склоненную голову отца. Накинув шаль, она открыла дверь и на цыпочках пошла по коридору. Пройдя мимо спальни герцогини, падчерица на миг остановилась. Да, легкий храп указывал на то, что ее мачеха спит. Если успеть к двери до того, как отец позвонит, никто не узнает, что герцог вернулся так поздно. Но отчего-то сердце сжималось от недобрых предчувствий.

Дойдя до парадной лестницы, Сильвия легко сбежала вниз, открыла дверь и увидела, как отец спускается с лошади. Держа в руке поводья, он уставился себе под ноги и замер. Не думая о том, что для такой холодной апрельской ночи она слишком легко одета, дочь поспешила к отцу.

Герцог поднял на нее удивленный взгляд:

– Дорогая…

Лицо его казалось таким серым и искаженным от холода, что у Сильвии стало еще тревожнее на душе. Что-то стряслось.

– Папа… идите в дом скорее… Белами просто привяжите… Я потом отведу его на конюшню.

Герцог послушно, как ребенок, выполнил все указания и пошел за дочерью в замок. Но куда его вести в такое время? Где он сможет согреться? Сильвия подумала о плите на кухне и направилась туда. Отец кротко семенил рядом.

Плита была еще теплой, Сильвия придвинула к ней стул для отца и еще один для себя поставила напротив. Она знала, что уже скоро придет кухарка готовить завтрак, и решила попросить ее накормить отца чем-то горячим. А пока нужно выяснить, почему он выглядит таким подавленным.

Она взяла его руки, синие от холода, и начала растирать, почувствовав, что борода его пахнет виски и табаком.

– Папа?

Глаза герцога, водянистые и испуганные, обратились на нее:

– Милая?

– Вы… так поздно вернулись. Скоро рассвет.

– Да? Я не заметил, милая.

– Что вас так задержало в Эндикотте?

Герцог мигнул. Вдруг глаза его наполнились слезами, и он застонал:

– Мы погибли. Погибли!

У Сильвии похолодело сердце. Смутно догадываясь, каким будет ответ, она все же спросила:

– Что… случилось, папа?

– Мне… долго везло, милая. Остальные постепенно вышли из игры… Остались только я и граф… И у меня была хорошая взятка… Я не сомневался… что у него не может быть карт лучше… и… и проиграл. Проиграл.

Сильвия почувствовала, что сердце ее начало превращаться в лед:

– Сколько, папа?

Отец, не в силах смотреть ей в глаза, опустил взгляд:

– Много… Да, много. Самое меньшее – десять тысяч фунтов.

Десять тысяч! Не в силах произнести ни звука, Сильвия опустила взгляд. Десять тысяч. Как отдавать такие деньги?