Карен Уайт - Траектория полета

Вот почему сегодня утром я бросила помаду на пол, пытаясь мысленно вернуться в ту счастливую часть себя, пытаясь сосредоточиться на цветных тюбиках, катающихся по полу. Мейси буквально дымилась от гнева, но я была этому рада, я хотела этого, мне это требовалось, чтобы вернуться в роль женщины, которую я совсем не знаю. Она – не я. Она – персонаж, которого я играю. Кто-то сказал, что жизнь – театр. И это правда. У всех нас есть роли. Моя роль – безумная женщина, которой кажется, что она всегда на сцене. Помнить реальность намного труднее.

Я бы хотела рассказать об этом дочерям. Им было бы легче, если бы они поняли, что во всем виновата только я. Что я прячусь от своих воспоминаний, чтобы спастись. Как сейчас. Я помню пчел, и ульи, и дом, но потом он взял чашку и блюдце, и занавес чуть приподнялся, в мою голову хлынул свет, и я не могла остановить его из-за звона бьющегося фарфора, и крика Мейси, и печали на лице Джорджии. И вдруг темная часть памяти вернулась ко мне, и я вот скольжу, словно та чашка, только не могу разбиться, потому что уже разбита.

Джорджия

Я очнулась, когда кто-то потянул из моих рук пустой стаканчик из-под кофе, и не сразу осознала, что нахожусь в зале ожидания больницы «Вимс Мемориал», куда моего дедушку доставили с инсультом. Я подняла голову, увидела синие глаза Джеймса и выпустила из рук стаканчик, вспомнив, что он принес его несколько часов назад.

Джеймс, сообщив все необходимое службе 911 и отдав трубку Мейси, догадался выбежать на улицу, надеясь, что Лайл не уехал еще слишком далеко и сможет отвезти дедушку в больницу раньше, чем придет машина «Скорой помощи».

Я печально ему улыбнулась.

– Спасибо. За все. Думаю, теперь вам поздно жалеть о своем решении приехать сюда.

Он поставил пустую чашку на стол, опустился в соседнее кресло и вытянул перед собой длинные ноги.

– Да, поездка определенно оказалась не такая спокойная, как я представлял.

Я посмотрела в другой конец комнаты, где сидела Мейси рядом с матерью. Берди, прикрыв глаза, положила голову ей на плечо. Пятно крови на юбке подсохло и стало цвета ржавчины. Когда Лайл увез дедушку, Мейси перевязала ей руку. Берди отдала ей осколок блюдца только после того, как Мейси пообещала, что оставит его на столе и больше не тронет.

Я потерла ладонями лицо. Казалось, мы провели в Апалачиколе не всего один день, а уже несколько недель.

– Приношу свои извинения. У меня есть человек, который сможет склеить блюдце так, что вы даже не заметите трещины. Но вот чашка… – Я замолчала, вспомнив, как мелкие фарфоровые осколки разлетелись по полу. – С ней, боюсь, уже ничего не сделаешь.

– Не беспокойтесь. У меня таких еще одиннадцать, и, если хотите, я найму именно вас на поиск замены. Сейчас у вас другие тревоги.

Бекки, которой разрешили пропустить школу, вернулась с шоколадкой и кока-колой после очередного похода к торговому автомату и снова села рядом со мной. Она почти не отходила от меня с тех пор, как мы прибыли в больницу, и я могла лишь гадать, что думает об этом Мейси.

– Как д-дедушка? – спросила Бекки дрожащим голоском.

Она поднесла банку кока-колы ко рту, и я заметила ее обкусанные ногти. Почувствовав чей-то взгляд, я подняла голову – Берди смотрела на нас едва ли не осуждающе. «Леди всегда узнают по рукам», – сказала она однажды, увидев за обеденным столом, что я обгрызла ногти. Тогда я пнула Мейси под столом, чтобы она догадалась спрятать свои руки, но сестра намека не поняла и стала громко жаловаться, что я ее пнула.

Услышав, как Бекки заикается, я хотела сказать что-нибудь уместное, как-то успокоить ее. Я заправила прядку волос ей за ухо, узнавая его мягкий изгиб, узнавая это шелковое ощущение, и слова застряли у меня в горле. Я вспомнила, как видела ее в последний раз – крошечную, розовую, вопящую. Все эти годы я почему-то думала, что здесь ничего не меняется. Однако время, конечно же, не стоит на месте. Бекки выросла. Мы все стали старше. Только не мудрее.

Я улыбнулась Бекки.

– Счастье, что твой папа смог так быстро доставить дедушку в больницу. Это спасло ему жизнь. А еще нам повезло, что не пришлось ехать в больницу в Панама-Сити, потому что здесь как раз оказался очень хороший невролог. Дедушка болен, и врачи оставят его в больнице на некоторое время.

Она посмотрела на меня с тревогой.

– А как же пчелы? Он собирался на следующей неделе перевозить ульи на болото.

Я на краткий миг встретилась глазами с Мейси.

– Уверена, мы что-нибудь придумаем. Наверняка твоя мама знает, что делать.

– Мама н-ненавидит пчел. Тебе, н-наверное, придется остаться с нами, чтобы п-присматривать за пчелами, пока дедушка не поправится.

Паника перехватила мне горло.

– Дорогая, это невозможно. Я должна отвезти мистера Графа обратно в Новый Орлеан. Чтобы он мог полететь домой в Нью-Йорк. А мне надо работать…

Я умолкла, глядя на ее лицо. Бекки сжала челюсти, сузила глаза и опустила голову – так похоже на Мейси, когда та собирается спорить.

– Значит, ты п-просто снова сбежишь?

Пари готова держать, что эта фраза из лексикона ее матери.

– Я никогда не «сбегала», – проговорила я, остро осознавая рядом присутствие Джеймса и чувствуя необходимость оправдаться перед ним.

– Ты нужна д-дедушке. И п-пчелам. – Бекки вложила свою руку в мою, и я ощутила шершавые края ее тонких пальчиков.

Джеймс встал. Я знала, что он смотрит на меня, но не могла посмотреть в ответ.

– Я возьму себе еще кофе. Кому-нибудь принести? – предложил он.

Никто не ответил, и я покачала головой:

– Нет, спасибо.

Я посмотрела на наши сплетенные руки, потом снова заглянула Бекки в лицо. В нем читалось ожидание – выражение было открытым и честным, ничто за ним не таилось.

– Я вернусь, – поспешно сказала я. – Как только отвезу мистера Графа, я вернусь и останусь, пока дедушка не выздоровеет.

– Ты не вернешься, – заявила Бекки уверенно. – Если уедешь, то не вернешься. М-мама сказала мне это вчера вечером, чтобы я не ждала п-понапрасну. Я н-не хотела ей верить.

Я почувствовала себя уязвленной, однако с тоской вспомнила о принятых когда-то обязательствах. Как я могла объяснить Бекки тот выбор, который мы с Мейси сделали, и мое обещание никогда о нем не жалеть? Я мягко коснулась ее руки, желая успокоить и напомнить, что нужно сделать глубокий вдох. Как это делала Мейси.

Сестра встала и подошла к нам.

– Мы отлично справимся без нее, как справлялись всегда.

Она забрала у Бекки почти пустую банку кока-колы и недоеденную шоколадку и положила их на столик рядом.