Расул Гамзатов - С любовью к женщине

В тебя я вновь влюблен и очарован…
Такого не бывает – говоришь?
Но в каждый мой приезд волшебным, новым,
Загадочным мне кажется Париж.

Бывает так. Живешь, живешь на свете.
Идет весна – и словно в первый раз
Ты чувствуешь, как молод этот ветер
И нов капели сбивчивый рассказ.

Впервые я пишу стихотворенье —
Хотя пишу стихи давным-давно.
Пусть много было радостных волнений,
Но помню лишь последнее – одно.

Бывает так… Ни убыли, ни тленья
Не знает страсть, рождаясь вновь и вновь.
Ты – первое мое стихотворенье
И первая, бессмертная любовь.

Я спросил на вершине,
поросшей кизилом:
«Что мужского достоинства
служит мерилом?» —
«Отношение к женщине», —
молвило небо в ответ.

«Чем измерить, – спросил я
у древней былины, —
настоящее мужество в сердце мужчины?» —
«Отношением к женщине», —
мне отвечала она.

«Чем любовь измеряется
сердца мужского?» —
«Отношением к женщине…» —
«Нету мерила такого», —
возразили служители мер и весов.

Дождик за окном – о тебе я думаю,
Снег в саду ночном – о тебе я думаю.
Ясно на заре – о тебе я думаю,
Лето на дворе – о тебе я думаю.
Птицы прилетят – о тебе я думаю,
Улетят назад – о тебе я думаю.
Зелены кусты, скрыты ли порошею, —
Ни о чем невмочь, – о тебе я думаю.
Уж, наверно, ты девушка хорошая,
Если день и ночь о тебе я думаю.

Коль в джунгли
Я буду заброшен судьбой
И будет дозволено
Взять мне с собой
Все то, что мне надобно,
Что захочу —
Твою фотографию
Я захвачу.
Как талисман,
Я буду хранить
И в дожди и в туман…

Не знаю,
Что леди своей, например,
Из джунглей
Шлет лондонский пэр или сэр,
Но я нанесу
Под таинственный свист
Сонеты Петрарки
На пальмовый лист,
Свои к ним прибавлю
В безмолвной мольбе —
Меня не забудь! —
И пошлю их тебе.

А если вдруг в космос
Запустят меня, —
И там не смогу
Без тебя я ни дня
Прожить! – я с собою
Возьму твой портрет,
И впрямь – без которого
Жизни мне нет…
Мои позывные
К тебе полетят
Из космоса вниз:
Патимат! Патимат!..

Пускай на Гаити пошлют,
В Парагвай,
Везде оно будет со мной,
Так и знай, —
Заветное имя,
И в явь, и во сне,
На полюсе,
На океанской волне…
А будет мне туго,
Тревожно, темно, —
От всяких недугов
Лекарство оно.

И только
На самом краю бытия
Признаюсь,
Что имя забыл твое я
И облик твой тоже
Забыл – и конец!..
Так песню свою
Забывает певец.
И в мыслях своих
Не смогу допустить —
С собою в могилу
Любовь опустить…

Я признаюсь: мне кажется порою,
Как будто мы с тобой воскрешены
Из повестей старинных, где герои
Погибнуть от любви обречены.

Любовь своей затягивает сетью,
Она огнем того, кто любит, жжет.
Влюбленный лебедь долго не живет,
Живет лишь злобный ворон три столетья.

Стать старым лебедю не суждено,
Но он любя живет свой век недлинный,
И, заливаясь песней лебединой,
Он ворона счастливей все равно,
Хоть три столетья ворону дано
Жить в этом мире, тешась мертвечиной.

В музейных залах – в Лувре и в Версале,
Где я ходил, бывало, много дней,
Меня мадонны строгие смущали
С тобою странной схожестью своей.

И думал я: как чье-то вдохновенье,
Чужое представленье красоты
Могло предугадать твои черты
За столько лет до твоего рожденья?

Вдали от края нашего встречать
Красавиц доводилось мне немало,
Но в них твою угадывал я стать.
И я того не мог понять, бывало,
Как эти дочери чужой земли
Твою осанку перенять могли?

Бросает свет светильник мой чадящий.
Все в доме спит, лишь я один не сплю,
Я наклонился над тобою, спящей,
Чтоб вновь промолвить: «Я тебя люблю».

И горше были дни мои, и слаще,
Но, старше став, на том себя ловлю,
Что повторяю я теперь все чаще
Одно и то же: «Я тебя люблю!»

И я, порой неправдою грешащий,
Всего лишь об одном тебя молю:
Не думай, что настолько я пропащий,
Чтоб лгать признаньем: «Я тебя люблю!»

И мой единственный, мой настоящий
Стих только этот: «Я тебя люблю».

Лба твоего просторная поляна,
А чуть пониже, около нее, —
Два озера, как будто два Севана.
Два озера – томление мое.

На берегах прекраснейших озер —
Мне каждое из них отдельно снится —
Лежат всю жизнь две черные лисицы,
Как будто яростный живой узор.

Хитрее нет их никого на свете.
Таких лисиц попробуй обмани.
Вот погляди: охотника заметив,
Убитыми прикинулись они.

Меня они игрой своей не тронут, —
Не зря озера страсть в себе таят!
Услышав музыку, лисицы вздрогнут,
Притворщицы не смогут устоять.

О, как они взмывают откровенно,
Лукавинкой зазывною дразня!
И как они изогнуты надменно,
Когда рассердишься ты на меня.

О, как они на ласку намекают,
Вздувая пламя у меня в груди!
А как порою предостерегают,
Безмолвно говоря: не подходи!

Я слышал много раз, что хитрость лисья
Известна миру с самых давних пор.
Но эти лисы – убедился лично —
Хитрее всех своих живых сестер.

Завидуют им все. И даже птицы
Небесные от зависти дрожат…
Две черные пушистые лисицы
Возле озер просторно возлежат.

Желанья их я выполняю мигом,
Слежу за ними, указаний жду.
Прикажут – и сражусь я с целым миром!
Прикажут – бездыханным упаду!..

Спасибо вам, лисицы, от меня
За то, что бережете вы озера.
За то, что вы не дремлете, храня
Их чистую незамутненность взора.

Спасибо вам за то, что в час, когда
К озерам тем я приходил напиться,
Вы тут же притворялись без труда,
Что вам прекрасно в это время спится.