Фридрих Ницше - Песни Заратустры (сборник)

Хочешь схватиться за тернии?
Платить придется пальцам.
Схватись же за меч!

Ты и вправду хрупок?
Так остерегайся детских ручонок!
Дитя не может жить,
хрупкое на пути не круша…

Шади тех, чья кожа столь нежна!
Уже не хочешь ли ты
с них пушок ободрать?

Великие мысли твои,
что из сердца произрастают,
да и мелкие тоже,
что порождены головой,
разве они не дурно измышлены все?

Вот он, честный, стоит,
и у него в мизинце ноги
справедливости больше,
чем во всей моей голове, –
прямо-таки чудовище добродетели,
закутанное в белейший плащ!

Вот уж он сам себе подражает,
вот уж он утомился,
вот уж ищет путей, которыми шел,
а ведь недавно еще так любил
нехоженые тропы!
……………………..
тайно обжегшись,
но не за веру,
скорее за то, что для веры
он сил в себе не нашел.

Сколько уверенности
дает побродяжке тюрьма!
Каким спокойным сном
спят души преступников в заключении!
Лишь совестливые
от совести своей страдают.

Слишком долго он в клетке сидел,
этот сбежавший!
Слишком долго
он палочника опасался!
Опасливо он бредет по дороге,
чуть что – запинается от страха,
от тени палки запинается нависшей.

Каморки дымные и душные светлицы,
о клетки тесные и тесные сердца,
как всем вам хочется
к свободе духа приобщиться!

Как помочь? Сердцу вашему
тесно, и весь ваш дух
в этой тесной клетке
затворен, замурован.

Узколобые души,
мелкие души!
Как сыплются деньги в сундук,
так в сундук упадает душа.

Узники изобилья,
чьи хладные мысли, как цепи, бряцают,
они себе измыслили святую скуку
и любопытство к лунным суткам.

Под небом, затянутым тучами,
где стрелы и мысли убийственные
удобно во врагов выпускать,
они счастливых оклеветали.
………………………………
счастье мое причиняет им боль:
этим завистникам счастье мое – как тень,
они от зависти зябнут.

Они любовию пылают,
но – ах! – в ответ любови не находят,
они себя терзают день и ночь,
поскольку им никто объятий не раскрыл.
………………………………
Они и мясо разучились есть,
и с добрыми подружками играть –
все горевали выше всякой меры.

Ужель в природе жен
искать страданья
в предмете воздыханий?

Млеко течет
в вашей душе. Нет, хуже:
дух ваш простоквашею скис.

Ваш хлад
заставляет память мою коченеть?
Разве я ранее чуял,
как это сердце ко мне стучалось и пылало?

Как холодны они, ученые эти!
Ударила бы молния в их яства
и глотки их огнь пожирать бы научились!

Ваш ум есть ум пустой и поперечный,
вся соль ваших шуток – «однако» и «но».

Лживая ваша любовь
к прошлому –
любовь могильщиков,
она обкрадывает жизнь:
вы будущее обделяете любовью.
………………………….
Ученый, преданный древности:
могильщика ремесло,
жизнь средь гробов и опилок.

Ох уж эти поэты!
Есть средь них жеребцы,
что целомудренно ржут.

Поэт, что умеет лгать
умышленно и преднамеренно,
тот лишь один изрекает истину.

Наша охота за истиной –
ужели это охота за счастьем?

Истина –
она как женщина, ничуть не лучше:
стыд – лишь лукавство;
чего она хочет сильнее всего,
того она знать не желает,
пальчиком строго грозит…
Кому она подчиняется? Только насилью!
Так прибегайте к насилью,
будьте жестоки, вы, мудрейшие!
Вам надлежит ее принудить,
стыдящуюся истину!..
Для высшего блаженства
ей нужно чувство принужденья –
она как женщина, ничуть не лучше!

Мы дурно друг о друге думали?
Мы были слишком далеки.
Но теперь-то, в этой крошечной хижине,
прибитые вместе к одной судьбе,
станем ли мы оставаться врагами?
Придется растить в себе любовь,
коли нельзя друг от друга уйти.

«Возлюби врага,
предоставь грабителю грабить тебя», –
женщина слышит сие – и соглашается.

Кому красота подобает?
Отнюдь не мужчине –
мужчину прячет красота,
а спрятанный, на что мужчина годен?
Ступай же вольно…

Прекраснейшая плоть – лишь
тот покров,
в котором нечто более прекрасное
укутано стыдливо.

Благородное око
за бархатною завесой:
редко блеснет –
оказана честь тому,
кто его несокрытым увидит.

Медлительные очи,
которые редко кого полюбят:
но уж коли полюбят,
блеск исходит из них,
как из золотых копей,
где дракон клад любви сторожит…

Строптивец
в несчастном браке
с самим собой недружелюбен,
домашний дракон для себя самого.

Вот уж стал он груб,
локти в ход
бодро пускает,
в голосе слышится едкая кислота,
во взгляде сквозит позеленевшая медь.

Небо пылает огнем,
море скрежещет зубами
тебе в устрашенье –
море харкает в нас валами!

Так всякий говорит военачальник:
«Не давай покоя
ни победителю, ни побежденному!»