Шарль де Костер - Легенда об Уленшпигеле

– Что ты наделал, пачкун негодный? – закричал он.

– То, что вы приказали, – ответил Уленшпигель.

– Я приказал тебе выкроить башмаки, которые были бы пригодны для всех, за кем ходит скот – быки, свиньи, бараны, а ты сделал обувь по ногам скота..

– Хозяин, – сказал Уленшпигель, – за кем же ходит боров, как не за свиньёй, в то время года, когда вся скотина влюблена: осёл – за ослицей, бык – за тёлкой, баран – за овцой; разве не так?

И он ушёл и остался без приюта.

Пришёл апрель. Вначале стояла мягкая погода, потом ударил мороз, и небо было пасмурно, как в поминальный день. Давно уже кончился третий год изгнания Уленшпигеля, и Неле со дня на день ждала своего друга.

– Ах, – говорила она, – погубят заморозки и цветущую грушу, и жасмин, и все бедные растения, которые, доверившись теплу преждевременной весны, распустили свои цветочки. Уж падают снежинки на дорогу; снегом засыпано и моё сердце.

Где ясные лучи светлого солнышка, озарявшие весёлые лица, делавшие красные крыши ещё краснее, а оконные стёкла ещё ослепительнее? Где они, согревавшие небо и землю, птичек и жучков? Ах, знобит меня днём и ночью от тоски и ожидания. Где ты, друг мой Уленшпигель?

А Уленшпигель, голодный и холодный, добрался уже до Ренэ во Фландрии, но он не унывал, а старался шутками и прибаутками раздобыть себе пропитание. Но это плохо удавалось ему, и люди шли мимо и не давали ему ничего.

Было холодно; то снег, то дождь, то град падали на спину путника. Шёл он по деревне, – слюнки текли у него изо рта, когда он видел где-нибудь в углу собаку, грызущую кость. Он охотно заработал бы флорин, но не знал, как устроить, чтобы флорины попадали в его кошелёк.

Он искал наверху; там голуби, сидя на крыше голубятни, роняли вниз белые кружочки, но это были не флорины. Он искал на улице, но флорины не растут на мостовой.

Поискав направо, он увидел преподлую тучу, которая неслась по небу, точно громадная лейка, но он знал, что если что и польётся из этой тучи, то это никак не будет дождь флоринов. Поискав налево, он увидел здоровенный и никому не нужный дикий каштан, стоявший без дела.

– Эх, – сказал он, – почему это есть каштановые деревья и нет флориновых? Приятные были бы деревца!..

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

«Господа художники… господа издатели, господин поэт» . Первое издание «Легенды об Уленшпигеле», вышедшее в 1867 г., иллюстрировали пятнадцать художников. Прибавив к этому числу двух издателей-компаньонов и самого автора «Легенды», получим восемнадцать человек, о которых говорится несколькими строчками ниже.

Рабле, Франсуа (1483–1553) – знаменитый французский писатель эпохи Возрождения, литературная манера и дух произведений которого оказали воздействие на «Легенду об Уленшпигеле» Шарля де Костера.

Дамме – городок, расположенный в окрестностях большого фландрского города Брюгге.

Фландрия – одна из семнадцати областей (провинций) тогдашних Нидерландов, графство. Общее название этих семнадцати провинций, расположенных в низовьях больших европейских рек: Шельды, Рейна и Мааса, – Нидерланды – означает: «низовые земли», понизовье. Нидерланды охватывали в середине шестнадцатого века (время действия «Уленшпигеля») территорию нынешних Бельгии и Голландии, с небольшой частью северной Франции. Вместо «Нидерланды» нередко говорили тогда «Фландрия», распространяя название одной провинции на всю страну. Вот, поименно, эти семнадцать провинций, которые часто, в одиночку или группами, упоминаются в «Уленшпигеле»: герцогства – Брабант, Лимбург, Люксембург и Гельдерн; графства – Артуа, Геннегау, Фландрия, Намюр, Цютфен, Голландия и Зеландия; маркграфство Антверпен и сеньерии: Фрисландия, Мехельн, Утрехт; на незначительной территории Нидерландов (около 78 тысяч кв. км.) жило тогда до 3 миллионов человек в 300 городах и 6500 деревнях.

Брюгге – город на севере Фландрии, связанный судоходным каналом с Северным морем. К началу действия «Уленшпигеля» (1527 г.) Брюгге уже утратил своё значение торговой столицы Нидерландов, уступив это место Антверпену.

Патар – старинная мелкая монета.

Флорин – золотая монета, в ту пору (в Нидерландах) весом около трёх с четвертью граммов на нашу современную меру.

Лиар – мелкая монета. Шесть лиаров составляли денье.

Ламме Гудзак . Имя «Ламме» означает «агнец», «ягнёнок». Ниже Клаас так и характеризует мальчика: «Он ведь добр и кроток, как ягнёнок». Прозвище «Гудзак» состоит из двух частей: «зак» – мешок и «гуд» – добро. Так Ламме, говорит Клаас, прозван за благодушие, мягкий, уживчивый характер, за доброту. Под конец книги Ламме, часто выказывавшему подлинную храбрость, дано прозвище «Ламме-Лев». Соль этого шутливого прозвища в порождаемом им представлении о какой-то помеси льва и ягнёнка.

«Супруга императора Карла V» – Изабелла, дочь Маноэля, короля Португалии (с 1495 по 1521 г.), в царствование которого Португалия превратилась в великую колониальную державу.

Инфант, инфанта (по-испански – дитя) – в Испании и Португалии титул, который давали принцам и принцессам королевского дома.

Карл V (1500–1558) был избран германским императором в 1519 г. За три года до этого он стал королём Испании под именем Карлоса I.

Филипп II (1527–1598) – сын императора Карла V, с 1555 г. – король Испании со всеми её колониями и с её европейскими владениями (Нидерланды, Милан, Неаполь, Сицилия и Сардиния).

Тильберт . Имя Уленшпигеля так же раскрывает существенную особенность его характера, как и имя его друга Ламме Гудзака. Священник, говорится в книге, дал ему имя «Тильберт», что значит «подвижный» или «прыткий». Катлина, «добрая колдунья», пророчествует о нём, что он «будет странствовать по всем странам» и «пронесётся через всю жизнь, нигде не оседая». Этой внешней подвижности будет соответствовать и непрерывное внутреннее развитие Уленшпигеля от озорника до героя, борца за родину, воплотившего в себе её неукротимую жажду свободы.