Понсон дю Террайль - Бал жертв

Ланж взглянула на Барраса – тот потупил взгляд. Она переспросила:

– Разве не вы увезли Марион?..

– Вот еще!

– А, так это она вас увезла?

– А! Вот это уже смешно!

Баррас попытался рассмеяться. Ланж положила свою маленькую белую ручку на руку смущенного директора.

– Я знаю многое, – сказала она.

– Что же вы знаете?

– Вы получили вчера утром письмо.

– Да.

– В этом письме вас предупреждали, что вас хотят убить.

– Да.

– Это письмо написала я.

– Вы?!

– Да, я. Вы, наверное, подвергались опасности в эту ночь.

Баррас промолчал.

– Я не спрашиваю вас, – продолжала Ланж, – как вы спаслись… Для меня это все равно, если вы здесь… Только послушайтесь меня и будьте осторожны… Прощайте!

– Как! – сказал Баррас. – Вы меня покидаете?

– Я уезжаю.

– Вы уезжаете из Гробуа?

– Да, друг мой. Сейчас пять часов утра. У меня репетиция в двенадцать, а вечером – спектакль. Прощайте… или, лучше, дайте мне руку, мы пойдем по этой аллее, которая ведет к калитке, и вы проводите меня до кареты.

Баррас повиновался. Через несколько минут он сам отворил дверцу и посадил в карету Ланж. В карете сидела толстая женщина лет сорока, которая заворчала от удовольствия, увидев свою госпожу.

– А! Так с вами была Жаннетта, это милое создание? – воскликнул Баррас, затворив дверцу и просовывая голову в окно.

– Я не оставляю свою госпожу, – сказала Жаннетта.

– Никогда? – улыбнулся Баррас.

– О, чрезвычайно редко!

– Она отлично охраняет меня, – сказала Ланж, смеясь.

– В самом деле?

– Все обожатели приближаются ко мне с почтением.

– Любовь – глупость, – возразила Жаннетта, – на нее не купишь серебра, замка и годовых доходов.

– Добрая Жаннета! – сказал Баррас, смеясь. – Ее никогда не обвинишь в ненаходчивости. До свидания, моя красавица!

Баррас наклонился и сделал знак кучеру, тот хлопнул бичом, карета тронулась.

– Сударыня… Сударыня… – с живостью сказала Жаннетта. – Ах, если бы вы знали!

– Что такое? – спросила Ланж.

– Он был здесь.

– Кто?

– Машфер.

– Знаю, – холодно сказала Ланж.

– А вы видели его?

– Да.

– Он с вами говорил?

– Нет.

Жаннетта перевела дух.

– Слава богу! – сказала она.

– Что ж, если бы он и говорил со мной? – сказала Ланж. – Если бы он приехал в Гробуа нарочно для меня…

– Ах, сударыня!..

– Разве это не друг мой?

– Друг… Без гроша за душой… Изгнанник, которого разыскивает полиция…

Ланж пожала плечами.

– Вот увидите, в одно прекрасное утро, – продолжала Жаннетта, воодушевляясь, – полиция явится к вам.

– Плевать мне на полицию!

– Ваши бумаги захватят.

– Я прежде их сожгу.

– Вы будете арестованы… посажены в тюрьму, конфискуют ваш отель, ваше белье, ваши процентные бумаги, и все это из-за аристократишки… из-за этого бродяги.

Ланж перебила Жаннетту:

– Я тебе запрещаю говорить мне о Машфере.

– По крайней мере, вы не будете его принимать?

– Приму, если он придет.

Жаннетта вздохнула и замолчала. Карета, запряженная почтовыми лошадьми, приближалась к Парижу. Проехав Шарантонскую заставу, она направилась к Сен-Жерменскому предместью, где прелестная и несравненная актриса Ланж выстроила себе отель между двором и садом, отель, достойный ее богатства, таланта и красоты. Двор был заставлен статуями и мраморными колоннами, в ветвях больших деревьев пели тысячи птиц.

Банкир Гопп, поставщик Летран и Симон, богатый каретник, попеременно тратили сумасшедшие суммы, чтобы украсить и меблировать это жилище. Чеканное серебро, золотая посуда, восточные ковры, картины великих живописцев, мрамор белее снега – все это находилось в отеле актрисы Ланж.

Она воротилась домой с задумчивым лицом, едва удостаивая презрительным взглядом все эти богатства, и прямо прошла в небольшой будуар, обитый материей серо-жемчужного цвета с золотыми полосами. Этот будуар был ее любимым убежищем и сообщался с садом несколькими ступенями, которые вели в уединенную аллею. В конце этой аллеи была калитка в соседний переулок, за калиткой дерновая скамья.

Ланж разделась; потом, вместо того чтобы лечь в постель, закуталась в широкий пеньюар и отослала Жаннетту. Когда Жаннетта ушла, Ланж взяла с камина роль, которую она должна была играть в тот вечер. С ролью в руке вышла она в сад и по уединенной аллее дошла до дерновой скамьи, находившейся у калитки, и села на эту скамью. Не просидела она и двух минут, как два тихих удара послышалось снаружи. Ланж поспешно встала, сердце ее сильно забилось, а щеки вспыхнули.

Ланж отперла калитку, и какой-то мужчина влетел как ураган.

– Скорее! – сказал он. – За мною следят!

Этот человек был закутан в плащ, закрывавший ему часть лица. Ланж поспешно заперла калитку. Тогда вошедший мужчина скинул плащ, и молодая женщина бросилась ему на шею, говоря:

– Ты, верно, хочешь лишить меня жизни?

Он с восхищением поцеловал ее в лоб.

– Как ты добра и преданна! – сказал он. – Я тебя люблю!

– Ах! Если бы ты истинно меня любил, – сказала она, – ты не подвергал бы свою жизнь опасности каждую минуту, мой обожаемый Арман! Видишь ли, – продолжала она с воодушевлением, – я знаю все!…

– Ты знаешь… все?

– Да, все.

На губах его появилась гордая улыбка. Он сел возле Ланж и окинул ее белоснежное чело с чуть заметными голубыми жилками взглядом, смешанным с нежностью и с самонадеянностью мужчины, который чувствует себя любимым.

– И что же вы знаете, мой прелесный ангел? – спросил он.

– Я знаю, что ты был в Гробуа.

– Да… Я видел тебя там…

– О! И я видела тебя… И испугалась.

– Дурочка!

– Испугалась твоей смерти, мой Арман… Ноги у меня подогнулись… Пелена пала на глаза…

– Чего же ты боялась, моя обожаемая?

– Но ты, верно, лишился рассудка, что спрашиваешь меня об этом…

– Напротив…

– Ведь ты изгнан?

– Ну так что ж?

– Осужден на смерть?

– Однако ты видишь, что я жив и здоров.

– А если бы ты был арестован в Гробуа?

– Полно! Ведь я был не один.

– Знаю.

Он взял ее голову обеими руками и опять поцеловал.

– Как же много вы знаете, – сказал он.

– Я знаю все.

– Это много, мой милый ангел. Ну, скажи же мне, что ты знаешь?

– Ты хочешь?

– Еще бы! Давай, рассказывай!

– Ты был в Гробуа с Каднэ и Суше, человеком в жилете из человеческой кожи…

– Это правда.

– Ты увез Барраса… Вы его связали, заткнули ему рот… Бросили в карету…

– Это правда, – отвечал Машфер, – это был он.

– Что вы с ним сделали? Сам он не хотел мне этого сказать.

– А! Ты его видела?

– Да, он возвращался в Гробуа в ту минуту, как я уезжала оттуда.

Машфер сделался серьезен. Он взял в свои руки беленькие ручки Ланж и сказал: