Томас Майн Рид - Дары волхвов. Истории накануне чуда (сборник)

Дух указал пальцем на него и на могилу, потом – на могилу и на него.

– Нет, дух, нет-нет-нет!

Палец духа будто застыл в одном положении.

– Дух! – вскрикнул Скрудж, вцепившись в платье призрака. – Выслушайте меня. Я уже не тот человек, не буду тем человеком, каким был до встречи с вами… Зачем же вы мне показываете все это, если для меня уже нет надежды?

В первый раз шевельнулась рука призрака.

– Добрый дух! – продолжал Скрудж, лежавший ничком. – Походатайствуйте за меня, смилуйтесь надо мной. Достанет ли у меня сил изменить все увиденные эти образы, если изменю свою жизнь?

Призрак благосклонно махнул рукой.

– От всего сердца буду чтить я Святки и буду ждать их круглый год. Буду жить в прошлом, в настоящем и в будущем: вы, трое духов, дали мне незабвенные уроки… О! Убедите меня, что я могу стереть эту надпись с могильного камня!

Скрудж отчаянно ухватился за руку призрака: рука выскользнула, но Скрудж сдавил ее, как клещами. Однако призрак все же был сильнее Скруджа и оттолкнул его.

Подняв обе руки в последней мольбе об изменении своей участи, Скрудж заметил, что одежды духа становятся тоньше и тоньше, и сам дух постепенно преображается, и преобразился в столбик, поддерживающий занавес постели.

Действительно, это столбик, поддерживающий занавес постели. Да-да. И столбик над собственной постелью Скруджа, и даже в собственной спальне Скруджа. Перед ним был целый день – опомниться и изменить образ жизни.

– Буду жить в прошлом и в настоящем… – повторил Скрудж, соскакивая с постели. – Врезались мне в память три урока. О, Джейкоб Мэрли! Да святится праздник Рождества Христова.

– Не сняты они, не сняты! – продолжал Скрудж, обнимая с рыданием постельные занавески. – И кольца целы… И все, что я видел, – греза!..

Он все мял и мял платье, сам не понимая, что делает.

– Боже мой! – говорил он, схватив в обе руки чулки и становясь с ними в позу Лаокоона, оплетенного змеями. – Господи! Я легче пуха, счастливее бесплотного духа, веселее школьника, пьянее вина!.. С праздником! Всех имею честь поздравить с праздником!.. Эй! Кто там! Ау!.. Ого-го-го!..

Одним прыжком он перескочил из спальни в гостиную и остановился, запыхавшись.

– Вот и кастрюлька с кашицей! – кричал он. – Вот и дверь, сквозь нее же проник призрак Мэрли! Вот и уголок, где сидел нынешний сочельник! Вот и окошко, откуда я следил за грешными душами: все на месте, все в порядке… Ха-ха-ха-ха!

И это было так необыкновенно… Для человека, не смеявшегося столько лет, этот смех был торжественно великолепен, был родоначальником нескончаемых покатов со смеху.

– Не знаю я, какое у нас сегодня число? – продолжал Скрудж. – Не знаю, сколько времени провел я среди духов. Ничего не знаю: я просто ребенок… И как бы мне хотелось быть маленьким ребенком… Эй, гэй, гой, гэй!..

Его восторг был умерен церковными колоколами, перезванивавшими во все тяжкие: «Дини-дини дон-бум, бум! Динь-динь-дон, бум, бум, бум! Дон, динь-дон, бум!»

– Отлично! Отлично! – покрикивал Скрудж; подбежал к окошку и глянул на улицу.

Не было ни изморози, ни тумана: был ясный свежий денек, один из тех, что веселят, и укрепляют, и гонят кровь по жилам. Золотое солнце; голубое небо; колокольный трезвон… Отлично! Отлично!..

– Какой сегодня день? – крикнул Скрудж из окошка какому-то, вероятно, на него же заглядевшемуся мальчишке.

– Что? – спросил изумленный мальчик.

– Какой сегодня день, голубчик? – повторил Скрудж.

– Сегодня? – еще раз спросил мальчик. – Да сегодня Рождество.

«Рождество! – подумал Скрудж. – Стало быть, я его не потерял. Духи устроили все в одну ночь. Они все могут сделать – кто же в этом сомневается? – все могут…»

– Эй-эй, любезный?

– Ну, что? – ответил мальчик.

– Знаешь ты мясную лавку на углу улицы?

– Конечно.

«Умный ребенок! – заметил про себя Скрудж. – Ребенок замечательный…»

– Не знаешь ли ты, продана или нет индейка – не маленькая, а та, что чуток побольше?

– А! Это такая, что с меня будет?

– Восхитительный ребенок! – прошептал Скрудж. «С ним и разговаривать любо…» – Ну, эта самая, котеночек ты мой!

– Не продана еще.

– В самом деле?.. Ну тогда пойди же – купи.

– Шутник! – ответил мальчик.

– Нет, – сказал Скрудж. – Я говорю не шутя. Купи и скажи, чтобы принесли ко мне. Я дам адрес, куда ее отнести. Захвати с собой какого-нибудь мальчика из лавки, и вот тебе шиллинг. – «Если ты через пять минут вернешься с покупкой, я тебе дам еще».

Мальчишка полетел стрелой.

– Я пошлю эту индейку к Бобу Крэтчиту, – шептал Скрудж, потирая руки и смеясь. – Он и не узнает, от кого! Она вдвое толще Тини-Тима… Я уверен, что Боб поймет эту шутку…

Он написал адрес несколько дрожавшей рукой и спустился вниз, навстречу приказчику из мясной лавки. Ему бросился в глаза дверной молоток.

– Всю свою жизнь буду я любить тебя! – сказал Скрудж, погладив молоток. – И до сих пор я не замечал его!.. А какое честное выражение во всей его физиономии… Ох ты мой добрый, мой изящный молоток! А вот и индейка!.. Эдакая-то вы! Эге-ге-ге-ге! «С праздником имеем честь поздравить»!..

И какая это была индейка!

– Да ведь вот что: вам не снести ее в Кэмден-Тоун, – сказал Скрудж, – надо взять кэб.

Все это было произнесено со смехом; со смехом же, с веселым смехом, расплатился Скрудж и за индейку, и за кэб, со смехом дал деньги мальчику и, задыхаясь и смеясь до слез, упал в кресло.

Потом он побрился, оделся в лучшее свое платье и вышел прогуляться по улицам.

На улицах была густая толпа; Скрудж смотрел на всех самодовольно, заложив руки за спину, так самодовольно, что трое-четверо прохожих зевак не удержались и приветствовали его словами:

– Здравствуйте, господин! С праздником имеем честь поздравить!

Не успел он пройти несколько шагов, как навстречу ему попался тот изящный джентльмен, что накануне приходил к нему в контору с вопросом: «Скрудж и Мэрли, кажется»? Скрудж смутился было, но тотчас же оправился и сказал, взяв почтенного джентльмена за обе руки:

– Как вы поживаете, сэр? Надеюсь, что вчера, к чести вашей, выдался денек? С праздником позвольте вас поздравить, сэр!

– Мистер Скрудж?

– Да. Боюсь, что это прозвище не совсем для вас приятно? Позвольте мне извиниться: не будете ли вы так добры, чтобы… – Скрудж сказал почтенному джентльмену несколько слов на ухо.

– Господи! Неужели? – спросил, задыхаясь джентльмен. – Любезный мой мистер Скрудж, вы говорите всерьез?

– Без всяких шуток! – ответил Скрудж. – Я должен выплатить старый долг, сможете ли вы его принять?..

– Милостивый государь! – перебил Скруджа собеседник, дружески тряся его за руку. – Я не знаю, как и назвать такое великое…