Джоди Пиколт - Все новые сказки (сборник)

Хм, а что было потом?..

Волшебство этого маленького заклинания заключается в том, что оно вызвало к жизни сотни миллионов слов, превратило людей, никогда не помышлявших о ремесле рассказчика, в сказочников, которые дадут фору самой Шехерезаде или Джозефу Джоркенсу из книг Дансени [4] Эдвард Джон Мортон Дракс Планкетт , восемнадцатый барон Дансени (1878–1957) – ирландский англоязычный писатель и поэт, один из основоположников современной фэнтези; Джозеф Джоркенс – герой романа «Дорожные истории мистера Джозефа Джоркенса» (1931), рассказчик небылиц. . Стоит перелистнуть страницу, и начнется приключение.

Так перелистните ее. Там, на ступеньках, вас ждут…

Он вырос в городе Дракулы. Каждый день ходил в школу мимо дома Брэма Стокера [6] Брэм Стокер (1847–1912) – ирландский писатель; « Дракула » (1897) – его самый известный готический роман; имя «Дракула» заимствовано у реального персонажа Влада Цепеша; книжный граф Дракула жил в замке неподалеку от Прохода Борга (Трансильвания). « Дом Брэма Стокера » – возможно, имеется в виду рассказ Стокера «Дом судьи»; действие в нем происходит в маленьком городке Бенчерч. . Но относился к этому факту равнодушно. Хоть бы раз что почувствовал – но нет, в дрожь не бросало, призрачная рука не хватала за воротник, в шею никто не целовал. Собственно, даже мемориальную доску он заметил только на восемнадцатом году жизни, когда уже заканчивал школу. Книжку он никогда не читал и вряд ли прочтет. На «Дракуле» Копполы [7] « Дракула » (1992) – фильм американского кинорежиссера Фрэнсиса Форда Копполы (р.1939), наиболее известного кинотрилогией «Крестный отец» и фильмом о вьетнамской войне «Апокалипсис сегодня». задремал. Слышал сквозь сон, как жена вскрикивает, чувствовал, как она испуганно стискивает его коленку… Вот опять стиснула. Оказалось, пытается разбудить, свет в зале уже горит. Жена сердится:

– Как ты мог?

– В смысле?

– Вырубиться на таком фильме!

– Я всегда вырубаюсь, если фильм хреновый.

– У нас романтический вечер, между прочим.

– Да, верно, – сказал он. – Тогда да, прости. Кстати, чем кончилось?

– Иди ты в задницу! – сказала она с нежностью.

В Дублине принято выражать нежность, ругаясь последними словами.

Короче, вся эта тема, эта история с Дракулой для него ровно ничего не значила. И все же ему захотелось крови.

Захотелось отчаянно.

«Отчаянно» – это с недавних пор. Недавняя, ненавистная перемена. Хочется пить и пить кровь, жажда нестерпимая… Вот мерзость.

Когда это началось, он сам не знал. Но точно помнил, когда именно осознал свою жажду.

– Тебе какой стейк, прожаренный, не очень?

– Мне? Сырой.

Жена рассмеялась. Но он сказал чистую правду. Ему хотелось именно тот кусок мяса, который она держала над сковородкой! Вот этот, сырой, немедленно!.. К черту сковородку, зачем портить продукт? Он почувствовал, как борются между собой мыщцы его тела, мускулы шеи, мускулы челюстей: одни старались его удержать, другие за него вступились.

И тут он проснулся.

Но нет, он давно не спит: он стоит на кухне, уставившись на стейк, пожирая его глазами.

– Поджарь совсем чуть-чуть, – сказал он.

Она улыбнулась:

– Ты у меня дикарь.

Через несколько минут он воспользовался ее словами как лазейкой (мол, спокойно, я просто прикалываюсь, такой уж уродился), наклонился к обугленному мясу на своей тарелке и облизал его. Дети вздумали проделать то же самое, и вся компания перемазала носы бурым соусом. Он заставил себя забыть, что у него ломит челюсти, подавил в себе рык, желание кусаться. После ужина все уселись смотреть кино на диске. В общем, чудесный вечер. Честно-честно, все шло хорошо. Жизнь текла в нормальном русле. Какое-то время. Довольно долго. Несколько недель, как ему показалось. Однажды он заглянул в холодильник. На тарелке лежали два стейка из филейной части. Дожидались его. Да, наверное, прошло несколько недель, ведь Вера – жена – покупала стейки не так уж часто. Не то чтобы Вера закупала все или большую часть продуктов одна – просто возле мясной лавки она оказывалась чаще. Она покупала еду, он – вино. Она покупала мыло и туалетную бумагу. А он – вино. «Ты у меня дикарь».

Он схватил один стейк, отошел к мойке. Оглянулся через плечо – все нормально, никого – и сожрал стейк, наклонившись над мойкой. Нет, не сожрал. Сперва облизал, словно эскимо: холодный. Услышал, как зацокали по алюминию капли крови, почувствовал, как кровь сбегает по подбородку. Такое ощущение, будто это у него течет кровь. Он начал торопливо высасывать, пить. Не то: кровь должна быть теплой, сказал он себе. И страшно возненавидел себя за эту придирку: во даешь, сам себе ломаешь кайф, ищешь предлог снова… снова проделать… это… допустим, удовлетворить потребность, избежать ломки… так-так, значит, у него внезапно появилась зависимость от крови, а он и ухом не ведет, словно так и надо. Он зарычал – рыкнул как следует, мало не покажется. Оглянулся через плечо. Впрочем, теперь уже все пофиг. «Ты у меня дикарь». Он жевал мясо, пока оно не перестало быть мясом. Все, что осталось, выплюнул в мусорное ведро. Обтер подбородок, вымыл руки. Осмотрел рубашку: чистая. Пустил горячую воду, понаблюдал, как черные капли краснеют, розовеют, пропадают совсем. Взял из холодильника тарелку со вторым стейком, спихнул его в ведро. Завязал пакет, заправленный в ведро, достал, вынес на помойку.

– Где ужин? – спросила Вера.

– Что?

– Я купила два стейка. Вот здесь лежали. – Вера стояла у холодильника, распахнув дверцу.

– Они протухли, – сказал он.

– Не может быть!

– Протухли, – сказал он. – Воняли уже. Я их выбросил.

– Да что ты! Первосортные стейки, – изумилась она. – Куда выбросил, сюда? – Вера подошла к ведру.

– На помойку, – сказал он.

Черт, неожиданный поворот; надо было все наперед продумать.

– Пойду достану, – сказала она, направляясь к двери. – Прохиндей! – Это о мяснике.

– Не надо, – сказал он.

Он не встал, не попытался преградить ей дорогу. Остался сидеть за столом. Сердце в груди – его собственное мясо – неистово запрыгало, заколотилось.

– Он всегда нас хорошо обслуживал, – сказал он. – Если мы пойдем с ним ругаться, он… ну-у-у… отношения испортятся. Отношения продавца с клиентом.

Он упоенно слушал себя. Получалось убедительно.

– Там еще фарш есть, – продолжал он.

– Фарш я взяла детям, – возразила она. – На котлеты.

– Я котлеты люблю. И ты тоже.

Дверь из кухни на двор стояла нараспашку. Сегодня жарко, уже неделю жарко. Он смекнул: ей страшно не хочется поднимать крышку мусорного контейнера. Шугать мух, копаться в помойке.