Эрнест Хемингуэй - Острова и море

– Думаю, не повредит.

– Когда я был мальчишкой, мы ее не ели. А вот чатни – отличная штука. Вы ели его с сандвичем?

– Нет.

– Когда попробовал чатни в первый раз, не понял, что это такое, и решил есть, как джем. Очень вкусно. Иногда кладу его в кукурузную кашу.

– Почему бы нам на днях не приготовить карри? [21] Мясное блюдо, сдобренное острой приправой карри.

– Мне следующим рейсом привезут баранью ногу. Пару раз приготовим жаркое, впрочем, скорее, один раз при таких едоках, как Том-младший и Эндрю, остальное останется на карри.

– Отлично. Что мне сделать до выхода в море?

– Ничего, Том. Только всех соберите. Давайте приготовлю вам чего-нибудь выпить? Вы ведь сегодня не работаете. Можно и пропустить стаканчик.

– Выпью за завтраком холодного пива.

– Тоже хорошо. Прочищает глотку.

– Джо здесь?

– Нет. Он пошел за мальчиком, которого послали за наживкой. Принести вам завтрак сюда?

– Не надо. Я пойду на катер.

– Лучше выпейте бутылочку холодного пивка и почитайте газету. Катер в полной готовности. Сейчас принесу завтрак.

На завтрак было рагу из говядины, залитое яйцом, кофе, молоко и большой стакан охлажденного грейпфрутового сока. Томас Хадсон не притронулся ни к кофе, ни к соку, а сразу принялся за рагу, запивая холодным пивом «Хейнекен».

– Поставлю сок охлаждаться для ребят, – сказал Эдди. – А все-таки хорошо утром выпить пивка?

– Так и спиться недолго.

– Вы никогда не сопьетесь, Том. Слишком уж любите свою работу.

– И все-таки когда утром выпьешь, чувствуешь себя превосходно.

– Не то слово. Особенно после такого пива, как это.

– А вот совмещать выпивку с работой невозможно.

– Сегодня вы не работаете, так в чем проблема? Допейте эту, и я принесу вам еще бутылочку.

– Нет. Хватит и одной.

Они отчалили в девять часов, когда уже начался отлив. Томас Хадсон стоял на мостике у штурвала и, проведя катер мимо отмели, направил его прямо к темной полосе Гольфстрима. Вода была такая спокойная и чистая, что дно и раскачивающиеся водоросли были отчетливо видны на глубине тридцати морских саженей. На глубине сорока саженей они становились более расплывчатыми, а по мере приближения к Гольфстриму вода темнела все больше, и дно скрылось.

– Какой чудесный день, папа, – сказал Том-младший. – И море спокойное.

– Да, спокойное. А видишь вон те завитки вдоль линии Гольфстрима?

– Разве это не та же вода, что у нашего берега?

– Не всегда. Сейчас отлив, и он отогнал Гольфстрим от входа в гавань. Течение подходит ближе к непрерывной береговой линии.

– Отсюда вода у берега кажется такой же синей, как и здесь. А почему Гольфстрим такой синий?

– Плотность воды разная. И состав у нее другой.

– На глубине она гораздо темнее.

– Только когда смотришь сверху. Иногда из-за планктона она кажется почти фиолетовой.

– Почему?

– Потому что к синему цвету примешивается красный. Думаю, поэтому. Красное море называют красным именно из-за планктона. Его там несметное количество.

– Тебе понравилось Красное море, папа?

– Очень. Стояла ужасная жара, но таких красивых рифов я нигде больше не видел, а рыбы там полно и в сезон зимних и летних муссонов. Тебе бы там понравилось, Том.

– Я прочел о Красном море две книги мистера де Монфрида на французском языке. Очень интересные. Он был работорговцем. Не из тех, кто в наше время поставляет белых рабынь. А настоящим работорговцем старых времен. Он друг мистера Дэвиса.

– Знаю, – сказал Томас Хадсон. – Я с ним тоже знаком.

– Мистер Дэвис рассказывал мне, что, когда мистер де Монфрид возвращался в Париж после очередной сделки и ехал куда-нибудь с дамой, он просил шофера откинуть верх автомобиля и прокладывал маршрут по звездам. Предположим, мистеру де Монфриду нужно проехать от моста Согласия к церкви Мадлен. Он не говорит шоферу просто: везите меня к Мадлен. Или «пересеките площадь Согласия и поезжайте по рю Ройяль», как сделали бы мы с тобой, папа. Нет, мистер де Монфрид определял путь к Мадлен по Полярной звезде.

– Никогда не слышал этой истории, – сказал Томас Хадсон. – Зато слышал о нем много других.

– Довольно сложно таким способом ориентироваться в Париже, правда, папа? Мистер Дэвис одно время тоже хотел заняться работорговлей вместе с мистером де Монфридом, но что-то этому помешало. Не помню, что именно. Впрочем, вспомнил. Мистер де Монфрид как раз завязал с работорговлей и переключился на торговлю опиумом. Вот так все было.

– А что, торговать опиумом мистер Дэвис не захотел?

– Не захотел. Помню, он сказал, что предоставляет право торговать опиумом мистеру Де Куинси [22] Томас Де Куинси (1785–1859) – английский эссеист и критик. В 1822 году издал автобиографическую повесть «Исповедь англичанина, курильщика опиума» с описанием визионерства. и мистеру Кокто. Он сказал, что они в этом так преуспели, что будет несправедливо им мешать. Это его замечание я не очень понял. Папа, ты всегда отвечаешь на вопросы, но обычно мои многочисленные приставания нарушают течение беседы, так что я решил просто запоминать то, что не понимаю, и спрашивать в удобное время, и это будет как раз одним из моих вопросов.

– У тебя, наверное, много их накопилось?

– Думаю, сотни. А может, и тысячи. Но я каждый год от многих избавляюсь, потому что нахожу ответы сам. Хотя кое о чем все равно придется спросить. В этом году составлю список таких вопросов для школьного сочинения. Некоторые очень для этого подойдут.

– Тебе нравится в школе, Том?

– Школа – одна из вещей, с которыми приходится мириться. А любить ее вряд ли кто любит, особенно если занимался чем-то более интересным.

– Не знаю. Что до меня, школу я ненавидел.

– И художественную школу тоже?

– Да. Мне нравилось учиться рисовать, но не по школьной программе.

– Вообще-то я против школы ничего не имею, – сказал Том. – Но после того как в твоей жизни были такие люди, как мистер Джойс, мистер Паскин, ты и мистер Дэвис, общество сверстников уже не так интересно.

– Но тебе там, по крайней мере, не скучно?

– Нет. У меня много друзей, я люблю спорт, кроме тех игр, где все сводится к перекидыванию мяча, и еще я усердно занимаюсь. Но, папа, это не настоящая жизнь.

– Я тоже всегда так думал, – сказал Томас Хадсон. – Однако стараешься насколько возможно ее разнообразить.

– Я так и делаю. Стараюсь разнообразить свое существование, но не всегда получается.

Томас Хадсон посмотрел в сторону кормы, где за катером по спокойной поверхности моря бежала пенистая дорожка и тянулись две наживки, то погружаясь во взбаламученную катером воду, то выпрыгивая из нее. Дэвид и Эндрю сидели в рыболовных креслах, с удилищами в руках. Томасу Хадсону были видны их спины. Ребята не отрывали глаз от лески. Переведя взгляд, Томас Хадсон увидел, как впереди резвится тунец – то одна рыбка, то несколько выпрыгивали из воды без шума и плеска, всплывали, не нарушая спокойствия воды и золотясь спинками на солнце, а потом, как опытные ныряльщики, бесшумно уходили под воду головой вниз.