Мара Палаццоли - Парадокс и контрпарадокс. Новая модель терапии семьи, вовлеченной в шизофреническое взаимодействие

Согласно Бейтсону, философия А. А. состоит в том, что алкоголику можно помочь только тогда, когда он достиг самого дна, точки, в которой попросил о помощи. Только тогда он может принять унизительный приговор А. А.: однажды алкоголик всегда алкоголик.

Если он еще не дошел до состояния, в котором может принять такое определение, он возвращается к своей симметричной с бутылкой позиции, выпивая и воздерживаясь, бросая вызов и капитулируя; играя со смертью, пока не будет вынужден признать поражение и обратиться за помощью.

Категорическое заявление, что алкоголик должен достичь дна, прежде чем обратиться за помощью, и, тем самым, явное предписание ему продолжать пить мы можем рассматривать как фундаментальный вызов алкоголику со стороны А. А, имеющий целью изменить его. На этот раз алкоголик должен мериться силами с А. А., чтобы продемонстрировать неоправданность унизительного приговора . У него есть только один путь, чтобы преуспеть в этом: не быть больше алкоголиком. Таким образом, он попадает под четкое определение, данное ему А. А.: однажды алкоголик всегда алкоголик. Он принимает дополнительную позицию в отношениях с бутылкой для того, чтобы быть симметричным к этому определению (отвергать его).

Терапевтический парадокс состоит в том, что алкоголик вынужден занять следующую позицию: "Чтобы показать вам (А. А.), что вы не правы, в том смысле, что я не всегда буду алкоголиком, как вы говорите, я плюю на бутылку. Если вам угодно, можете говорить, что она сильнее, чем я, мне все равно. Главное для меня – показать вам, что я не то, что вы обо мне говорите: я не вечный алкоголик".

Игра с А. А. стала гораздо увлекательней, чем игра с бутылкой, тем более, что люди, пытающиеся дать алкоголику это однозначное определение, называют себя бывшими алкоголиками, парадоксально отрицая таким образом окончательность приговора.

И как же мы отвечаем на вопрос, поставленный Бейтсоном в конце его работы: " Всегда ли дополнительность в чем-то лучше симметрии?" Мы согласны с Бейтсоном в том, что симметричное поведение индивида по отношению к трансцендентной ему большой системе всегда является ошибкой. Но если речь идет об отношениях между индивидами, то нельзя говорить о преимуществе симметрии или дополнительности, так как и то, и другое – неотъемлемые функции отношений. Межличностные отношения, чтобы не быть психотическими, должны быть определены абсолютно четко и ясно. Именно это, как мы видели, запрещено в шизофреническом взаимодействии.

Как мы можем объяснить поведенческий акт, реализуемый в процессе той особой парадоксальной игры, которая характеризует семью с шизофреническими взаимоотношениями?

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

В настоящее время он уже закрыт.

Перевод термина double bind как «двойная ловушка» предложен А. Эткиндом ( Примечание научного редактора ).

Дискретная коммуникация предполагает поэлементную, знаковую кодировку сигнала; при аналоговой коммуникации смысл, может передаваться контекстом сигнала или его ассоциативными связями ( Примечание редактора ).

В Институте мы принимали семьи, принадлежащие ко всем социально-экономическим слоям. Как увидит читатель, уровень образования, коэффициент интеллекта, культурный уровень и т. д. не являются критериями пригодности для нашего типа психотерапии.

Коммуникации, поведение и отношения в данной книге – синонимы. Описание коммуникативных последовательностей следует логике и идеологии работ Г. Бейтона, П. Вацлавика. Когда авторы пишут «определение отношений» или «определение взаимоотношений», они не имеют в виду формулы типа «у нас любовь» или «мы ненавидим друг друга». Это определение правил, по которым осуществляются коммуникации в данной конкретной семейной системе. В семьях с открытой симметрией правило такое: «Око за око, зуб за зуб». Определение отношений в них выглядит примерно так:

Персонаж А : «Я начальник, ты – дурак».

Поскольку симметрия требует ответа в той же лексике и семантике, то он будет таким:

Персонаж Б : «Нет, это ты дурак, а я как раз начальник».

Произошло отвержение первого сообщения и был предложен свой вариант определения отношений. Понятно, что диалоги про то, кто дурак, могут быть длиною в жизнь ( Примечание научного редактора ).

Здесь мы используем греческое слово hybris (от υ˘βριζ), которое ближе по значению к слову спесь, чем к слову гордость .

В гордости может присутствовать здоровое, полезное начало, тогда как спесь часто принимает форму заносчивости. Это предполагает определенное превосходство и надменность, симметричная напряженность разрастается до такой степени, что не отступает ни перед неопровержимыми фактами, ни даже перед лицом неминуемой смерти.

То есть «Я один решаю, кто на кого влияет. В одном случае мне выгодно, чтобы считалось, что я на тебя влияю, а ты на меня нет, в другом – наоборот. В любом случае твое слово не имеет никакого веса» ( Примечание научного редактора ).

Здесь понимание игры ближе к математической теории игр, чем к теории игр Э. Берна. Это просто повторяющиеся коммуникативные последовательности, подчиняющиеся определенным правилам. Подходящий аналог – игра в шахматы ( Примечание научного редактора).

Феномен внутренних противников в группе, по-видимому, постоянно присутствует в такого рода семьях. Однако иногда могут привлекаться и внешние по отношению к группе противники. В этом случае мы обычно имеем дело с последним отчаянным шагом, который предпринимается с целью так напугать внутреннего противника, что он (она) не решится покинуть «поле боя». У нас есть ясный тому пример в случае с семьей, в которой отец, с одной стороны, угрожает своей жене через его нежную привязанность к дочери, и, с другой стороны, угрожает дочери, конфиденциально сообщая ей о своей сексуальной связи с другой женщиной. Внешний противник, в данном случае любовница отца (неважно – реальная или придуманная), вводится как действующий элемент в игру, чтобы не дать внутреннему противнику (дочери) прекратить игру. Очевидно, что вариации на эту тему бесконечны.