Шонда Раймс - Год, когда я всему говорила ДА

Я старалась внушать себе мысль о том, что моя жизнь идеальна. И пыталась не слишком о ней задумываться.

Я ходила в офис. Я много работала. Возвращалась домой. Проводила время с детьми. Проводила время с мужчиной, с которым встречалась. Спала.

И все.

На публике я улыбалась. Много. Я УЖАСНО много улыбалась. И занималась тем, что называю «спортивным трепом». «Спортивный треп» – это то, что происходит во всех интервью, которые берут сразу после спортивных событий и транслируют по ТВ. После матча по боксу или игры НБА. После того как Серена Уильямс бьет какой-нибудь рекорд в теннисе. После олимпийского плавания.

Хороший «спортивный треп» – это когда спортсменка появляется перед прессой и продолжает улыбаться, а голос ее звучит безлико и приятно, пока она умело ловит один репортерский вопрос за другим, ни разу не сказав ничего противоречивого или существенного. Мой любимый «спортивный трепач» всех времен – Майкл Джордан. Он стоит перед камерой, возвышаясь башней над каким-нибудь крошкой-репортером, заработав 5635 очков в одной игре. Пот струится с его лба.

– Я просто счастлив, что играю в эту игру, в баскетбол, – улыбаясь, говорит он.

Но, Майкл, как вы относитесь к голоду, политике, женской НБА, комиксам, белью от Hanes , тако, чему угодно?

– Я счастлив заниматься тем, что я делаю для своего баскетбольного клуба. «Буллс» – мой дом, – приятно усмехается он. А потом неторопливо шествует прочь. Предположительно – в раздевалку, где перестает быть хорошим «спортивным трепачом» и начинает быть ЛИЧНОСТЬЮ.

В тот год я была хорошим «спортивным трепачом».

«Я просто счастлива работать на ABC ».

«Это не мое дело – сомневаться насчет своего временного интервала. Моя работа – делать программы».

«Я горжусь тем, что являюсь частью команды ABC ».

«Я с радостью делаю для нашей сети то, что я делаю. ABC – мой дом».

«Я просто счастлива играть в ба… в смысле писать для TV».

И это было правдой. Я была и счастлива, и горда, и рада. Мне действительно нравилось ABC . (И до сих пор нравится. Привет, ABC !) Так же как, я уверена, Майклу нравятся «Буллс». Но этот «спортивный треп» не имеет никакого отношения к любви.

Она имеет отношение к сидению в кладовке.

К захлопнутой двери.

К словам о Никсоне, доносящимся снаружи.

К руке, протянутой в световую щель только для того, чтобы передать наружу горошек, кукурузу или ямс.

Дать людям то, что им нужно. А потом снова закрыть эту дверь.

Любые свои настоящие составляющие, все реальное, все человечное, все честное я держала при себе. Я была очень хорошей девочкой. Я делала все то, что нужно было от меня окружающим.

И в конце каждого дня, словно в награду, я наливала себе бокал красного вина.

Красное вино было радостью в Шондалэнде.

Да-да-да.

Когда-то я была очень счастливым человеком. Живым человеком. Пусть стеснительным и замкнутым, но с шумной, веселой толпой друзей. С некоторыми из них я дружила с самого колледжа, и когда они находились рядом со мной, я становилась танцующей на столах Шондой, внезапно едущей на машине в Новый Орлеан Шондой, вечно что-то замышляющей Шондой. И куда она подевалась?

Мне было не на что свалить свое несчастье. В кои-то веки рассказчице оказалось нечего рассказать. Я понятия не имела, почему я несчастна. Не существовало никакого конкретного момента или причины, в которые можно было бы ткнуть пальцем. Я знала только, что это правда.

Чем бы ни была та искра, которая делает каждого из нас живым и уникальным, но моя исчезла. Украдена, как картины со стен. Мерцающее пламя, ответственное за освещение меня изнутри, моя свеча оказалась задута. Я была заперта. Я была утомлена. Я была напугана. Маленькая. Тихая.

Жизни моих персонажей стали невообразимо огромными. Люди во всем мире знали Мередит и Оливию. В то же время моя жизнь настолько лишилась красок и восторга, что я едва могла ее разглядеть.

Почему?

Ты никогда ничему не говоришь «да».

Именно так.

Я отставила вино и легла на диван. И по-настоящему задумалась об этих шести словах.

Ты никогда ничему не говоришь «да».

Может быть, пришла пора начать говорить «да»?

Может быть.

13 января – мой день рождения.

Ура!

Обожаю дни рождения.

Потому что обожаю деньрожденные вечеринки.

Что было, когда я узнала, что существует такая штука, как «вечеринка со щенками»? Когда на праздник приносят щенков, чтобы дети могли их подержать и потискать в течение часа? И это не насилие над щенками – наоборот, это для них полезно, потому что щенков учат быть служебными собаками. Я едва разума не лишилась, пока скакала от восторга. Щенки! Вечеринка со щенками! ДА ЛАДНО! Неужто и такое есть на свете?

Я люблю вечеринки со щенками, и сладкий шведский стол, и парня с гитарой, распевающего дурашливые песенки, и мороженое, и даже некоторых (очень немногих и нестрашных) клоунов. И даже когда тот возраст, когда шарики, надутые гелием, и раскрашенные лица вызывают такой восторг, что есть риск описаться, миновал, я по-прежнему любила танцевальные вечеринки, и костюмные вечеринки, и званые ужины, и «дискотеки семидесятых». Я твердо убеждена, что от вечеринок все становится лучше.

По идее, стеснительный человек должен ненавидеть деньрожденные вечеринки. А я их обожаю. Маленькие и большие. Мне не обязательно присутствовать , но я обожаю их магию. Я обожаю саму их идею . Обожаю подпирать стены и наблюдать за весельем. Обожаю быть с друзьями.

Но сегодня? В этот день рождения?

Я выхожу из душа и близко-близко наклоняюсь к зеркалу в ванной, почти утыкаюсь в него носом. Так близко, что вижу все свои поры. А потом свирепо вглядываюсь в свое лицо.

– Итак, давным-давно ты выбралась на свет из матки. Подумаешь, большое дело! – шепчу я. – То же самое проделали все остальные на этой планете. А что еще у тебя есть?

А потом раздумываю, не вернуться ли мне в постель.

Серьезно. Обычно я обожаю свой день рождения. Правда. Но сегодня я на нервах. Я на грани. Мне беспокойно и странно. Словно все на меня смотрят. Я прямо извелась вся. В желудке какая-то непонятная пустота.

С тем же чувством я некогда просыпалась с похмелья, когда мне было чуть за двадцать. Лежала в постели, дожидаясь, пока она перестанет вращаться. Гадая, С ЧЕГО мне вдруг пришло в голову, что семь коктейлей – это в самый раз. Чувствуя все ту же непонятную пустоту в животе. В кишках. И ждала, насторожившись каждым синапсом, – будь бдителен, солдат, это не учебная тревога , – пока волна памяти окатит меня. Рассыплется по моему мозгу водопадом стыда, когда я припомню все безумства, которым предавалась накануне вечером.