Дон Джордж - Герои. 30 известных актеров и режиссеров рассказывают о своих путешествиях

Гарри Перри на своих роликах. Кафе Figtree. Антрепренер-чудак по имени Джинглс, хорошо знакомый со всеми уличными торговцами и актерами на набережной Вениса. Сначала он был музыкантом в прикиде сержанта Пеппера. Потом массажистом. Потом хиромантом. Думаю, что он обошел своим вниманием только одну популярную халтуру в Венисе – не рисовал портреты Джонни Деппа.

Через три года я перебрался обратно в Нью-Йорк. Я вернулся и встретился со своей женой (ныне бывшей). Женился и переехал в долину Сан-Фернандо. Возненавидел ее. Потом начал любить ее за отсутствие претенциозности. Мы с моей бывшей частенько катались на выходные в Малибу. Долго ехали по зеленому шоссе Энсинал-Каньон. Останавливались в разных местах, вытянувшихся цепочкой над дорогой Кэнан-Дьюм и чем-то напоминающих ожерелье, образованное пляжами Матадор, Пескадор, Ла-Педра и Николас; это было до того, как власти заасфальтировали парковки и поставили счетчики. Мы сидели на крутом берегу, смотрели вниз на серферов на пляже Николас и читали воскресный номер New York Times. Мы заходили пообедать в Geoffrey’s. Или в старый Malibu Adobe. Или в Moonshadows.

Или в Neptune's Net , где зависали байкеры в блестящей на солнце кожаной одежде.

Даже сейчас я думаю о великолепной мексиканской еде в Tia Juana в Западном Лос-Анджелесе. О том, как смотрю старый фильм в New Beverly. О Johnston's Yogurt Farm в Беверли-Хиллз. О музее Гетти, старом и новом. Ресторанах Patrick's Roadhouse и Madeo. Садах Дескансо. Заведении Duke's. О покупке рубашек в Citron на улице Монтана. О ресторане Tommy Tang's. О Vine Street Bar and Grill. О концертном зале имени Уолта Диснея. О том, как я сижу в ноябре на берегу на пляже Зума, завернувшись в плед. Теперь, когда я еду по Тихоокеанскому шоссе, поднимаясь вверх у пляжа Лео Карилло, чтобы полюбоваться закатом, я думаю, что… я больше не испытываю к Лос-Анджелесу ненависти. Совсем не испытываю.

Малкольм МакДональд

Малкольм МакДональд превратил свою давнюю страсть путешественника к новым людям и местам в профессию (к своему большому удовольствию и удивлению) – он стал кинорежиссером. Проекты приводили его во многие экзотические места, от Коста-Рики до Северной Африки и Океании, где он снимал эпизоды Family Footsteps (для Australian Broadcasting Commission ). Позже он посвятил себя историческим художественно-документальным фильмам, в том числе рассказывающим о таких невероятных личностях, как Дуглас Моусон, Джон Монаш и Уильям Бакли, снятым для ABC TV. Он также выступил как второй режиссер картины Питера Уира «Хозяин морей: На краю Земли». Фильмы Малкольма демонстрировались по всему миру и завоевали многочисленные награды, например, Watch the Watch (фильм о гипнозе) и Gumshoe (о частных детективах) получили премии Австралийского института кино и АТОМ, а Mawson; Life and Death in Antarctica — премии Жюля Верна за «Лучший фильм» и «Лучшую режиссуру». Жизнь на планете меняется, и Малкольм стремится это понять и отобразить.

Когда на дворе начало 1970-х годов, ты юн и находишься в удивительных краях (Детройт, штат Мичиган), живешь у своей тети и размышляешь, как бы погостить подольше (потому что еда и проживание отличаются в лучшую сторону от того, что ты пробовал в Европе, впервые прибыв туда из Австралии), а затем, пьяный, стоишь наверху лестницы загородного клуба Grosse Pointe , где проходит чья-то свадьба, и видишь интересную девушку – итог, казалось бы, очевиден. Но нет, я не скатился по ступеням! Я лихо спланировал вниз и влюбился.

Назовем ее П. Ей оставался один семестр до получения диплома в Мичиганском университете в городе Энн-Арбор (знаменитом своей футбольной командой и Партией Людей Радуги, которую часто посещал Джон Леннон). Она жила в доме горохового цвета, обитом сайдингом, вместе с другими студентами, а я делил с ней кровать, занимающую три четверти комнаты, в которой жила еще одна девушка.

В доме обитало немало музыкантов, и пока П. была на лекциях, я решил освоить флейту, чтобы играть в их труппе. Один из парней как раз играл на саксофоне и флейте и учил меня – зима была в разгаре, и мне надо было убить шесть месяцев. Однажды днем мы с П. воспользовались тем, что ее соседка по комнате была на лекции. Наша вспышка страсти закончилась пронзительной и довольно музыкальной эмоцией восхитительной П.

Тем вечером за общим ужином одна из девушек сказала: «Парень, а ты и вправду начал неплохо играть на флейте». Я ответил, что вообще не прикасался к ней в тот день, а П. подавилась спагетти. С тех пор П. и прозвали Флют.

Когда Флют закончила университет (ее специализацией была психология – это важно), мы отправились с ней в путешествие по Европе на фургончике «Фольксваген», который мы купили в Афинах. Несколько месяцев мы жили у одной семьи на острове Скопелос, так как в то время я начал писать о своих путешествиях. Флют готовила мусаку и, бредя по узким переулкам с белеными домами, относила ее в пекарню. Когда же она возвращалась домой с готовым блюдом, ее постоянно останавливали встречные женщины, которые хотели посмотреть, потрогать и попробовать кушанье и высказать свое мнение о ее кулинарных умениях. На закате мы любили проводить время с рыбаками – где еще можно попробовать такого вкусного осьминога на гриле, как не в Греции?

Потом мы устроились на работу в Австрии, на горнолыжном курорте Санкт-Антон-ам-Арльберг. Я целый день мерз на подъемниках, а Флют работала горничной в доме, где мы жили. Но однажды ее попросили убирать за слабоумным дедулей, и тогда мы решили, что жизнь слишком коротка!

Когда мы получили голландские номера для своего фургона, то решили отправиться в Амстердам, чтобы его продать. Но стоило нам проехать всего 23 километра, как нас остановили полицейские. Они осмотрели машину и вынесли вердикт: днище слишком ржавое, так что они доставят автомобиль в ближайший город и уничтожат его! И сделали это. Мы тоже сели на поезд до Амстердама, и эта поездка мне особенно запомнилась, потому что когда мы зашли в купе к бэкпекерам, я впервые услышал Walk on the Wild Side Лу Рида.

Это было замечательное туристическое комбо из мест, людей и песен. Увы, они проигрывались снова, и снова, и снова…

Не выручив денег за фургон, мы с Флют оказались почти на мели, так что вернулись в Энн-Арбор, чтобы найти работу. Мы устроились воспитателями в реабилитационный центр для психически больных женщин. Да, нам было всего по 23 года, но в Мичигане была весьма прогрессивная политика в области помощи при психических заболеваниях. В центре одновременно находились восемь пациенток в возрасте от 17 до 60 лет, Флют и я (к слову, я был там единственным мужчиной). Некоторые из женщин пытались совершить самоубийство, другие были молоды и никому не нужны, и все это было довольно страшно. Я начал писать небольшие пьесы, разыгрывающие их ситуации, а пациентки ставили их. Мы провели там почти два года, и я многое узнал о женщинах. Правда теперь, много лет спустя, я понимаю, что многое – это далеко не все.