Лилли Маркоу - Сталин. Личная жизнь

Поскольку Коба ездил в Краков без паспорта, пересечь границу ему было не так-то просто, однако – после целого ряда различных приключений – он прибыл в Краков 10 ноября 1912 года, чтобы поучаствовать в заседании Центрального Комитета партии. Он пробыл в этом городе до конца месяца. Вернувшись в Санкт-Петербург, он начал руководить деятельностью маленькой группы большевиков, избранных в IV Государственную Думу. Как и раньше, он скрывался на квартире у депутата Думы Бадаева или же у своего старого друга Сергея Аллилуева. Однако не успел он вернуться в столицу, как Ленин настоятельно потребовал от него снова приехать в Краков для участия в новом заседании Центрального Комитета. Коба, невзирая на подстерегающие его опасности, отправился в путь. Прибыв в маленький приграничный город, он воспользовался помощью одного местного жителя, который подвернулся ему совершенно случайно. Это был поляк, пограничник. Коба – революционер, разыскиваемый полицией и никому не доверяющий, – почему-то согласился воспользоваться гостеприимством незнакомца. Он также согласился разделить его незатейливую пищу. Они стали рассказывать друг другу каждый о своей стране, и Джугашвили заявил поляку, что его, Иосифа, отец тоже был пограничником. Он решил рискнуть и сказал, что ему необходимо нелегально перейти границу. Поляк выразил желание ему помочь: он знал, где именно это можно осуществить. Благополучно прибыв в это место вместе с поляком, Сталин попытался ему заплатить. «Не надо! – сказал тот. – Я сделал это не из-за денег. Мы – сыны угнетенных наций, мы должны помогать друг другу» [81] См. книгу А. С. Аллилуевой «Воспоминания» (Москва: Советский писатель, 1946. С. 185–187). . Такие слова поляк сказал грузину. Грузин затем пересек линию границы, двигаясь навстречу очень важному событию своей жизни – первому разговору с глазу на глаз с Лениным.

В отличие от союза «Бунд» (Всеобщего еврейского рабочего союза в Литве, Польше и России), выступавшего за то, чтобы российская социал-демократическая партия взяла на вооружение австромарксистскую концепцию «национально-культурной автономии», Ленин боролся против любого проявления национального сепаратизма. Партия, которой он руководил, должна была, по его мнению, представлять собой только лишь революционное классовое движение, направленное против царизма. Партийным активистам следовало забыть о своей национальности, чтобы можно было работать всем сообща. Закавказская организация социал-демократов давала ему живой пример того, о чем он мечтал: она представляла собой структуру, в которой сосуществовали революционеры различных национальностей – грузины, русские, армяне и т. д.

В Кобе, мало-помалу трансформирующегося в Сталина [82] В русском языке слово «Сталин» является производным от слова «сталь», т. е. «Сталин» – это «стальной человек». Существует также легенда, согласно которой фамилия «Сталин» возникла в результате любовной связи между Кобой и некой Людмилой Сталь, которую он якобы встретил в этот период и которая якобы помогала ему во время пребывания в ссылках. , Ленин нашел человека, который, занимаясь практической революционной работой в самой России, думал точно так же, как он сам (хотя и был «инородцем»), который, начиная с рубежа веков, выступал против любого проявления национализма и который всегда был ярым приверженцем централизованной общероссийской партии, борясь за объединение пролетариата без учета национальных границ. Данная позиция Кобы легла в основу его борьбы с грузинскими меньшевиками и их лидером Жорданией. Историческая встреча Ленина и Сталина поэтому вполне соответствовала логике развития событий. Несмотря на разницу в их происхождении, они разделяли одни и те же идеи. Кроме того, Коба-Сталин как никто другой подходил для того, чтобы писать статьи по национальному вопросу. Ленин настоятельно порекомендовал Кобе отправиться в Вену, чтобы собрать там необходимые материалы и написать статью, посвященную этой теме.

Во второй половине января 1913 года Иосиф Джугашвили прибыл в австрийскую столицу. Эта поездка стала просто сказочной для него, провинциала, проведшего большую часть своей молодости сначала в стенах семинарии, а затем в царских тюрьмах и ссылках. Он находился в Вене в течение одного месяца: подбирал необходимые материалы и писал на их основе статью. В Вену – колыбель австромарксизма – в те времена приезжало много русских революционеров. Однако прежде всего этот город представлял собой столицу многонациональной империи, в которой сосуществовало множество народов, и это давало Сталину достаточно пищи для размышлений. Там он снова встретился с Троцким и познакомился с Бухариным и Александром Трояновским. Троцкий не понравился ему с самого начала: многими годами позднее Троцкий будет вспоминать об «априорной враждебности», которую он почувствовал в поведении Сталина.

Троцкий в то время поддерживал меньшевиков, хотя сам и не был меньшевиком. В статье, опубликованной в газете «Социал-демократ» 12 января 1913 года, Сталин назвал его «шумливым чемпионом с фальшивыми мускулами». Троцкий с самого начала их общения отнесся к Сталину свысока, дав ему понять, что презирает его. Однако он недооценивал этого грузина, вышедшего из народных низов и являющегося порождением, как выражался сам Троцкий, «отсталости в русском рабочем движении» [83] См. вышеупомянутую книгу Исаака Дойчера, с. 139–140. . Троцкий даже не подозревал, что, несмотря на свой задиристый вид и сильный кавказский акцент, Сталин представлял собой ловкого тактика и обладал непреклонной волей. Эта встреча положила начало их взаимной антипатии, враждебности и соперничеству, которые со временем трансформируются во взаимную ненависть.

С Бухариным, наоборот, встреча прошла очень даже радушно. Хотя Бухарин был еще совсем молодым, он производил впечатление человека весьма эрудированного, и, по всей видимости, именно он помог Кобе в его исследованиях и в чтении произведений, написанных на немецком языке (находясь в тюрьме и в ссылке, Сталин пытался научиться читать по-немецки, а потому, хотя разговаривать на этом языке он не мог, переводить тексты с немецкого языка на русский у него получалось). Встреча Сталина с Бухариным в Вене стала началом их дружбы, которая впоследствии закончилась трагедией.

Сталин написал бо́льшую часть своей статьи [84] Данная статья была напечатана под названием «Национальный вопрос и социал-демократия» в марте – мае 1913 года в номерах 3, 4 и 5 теоретического журнала партии «Просвещение» за подписью «К. Сталин» (это был первый случай, когда Джугашвили использовал этот псевдоним). В 1914 году она была напечатана в Санкт-Петербурге издательством «Прибой» в виде брошюры, озаглавленной «Марксизм и национальный вопрос». В 1920 году по распоряжению Народного комиссариата по делам национальностей она была напечатана государственным издательством в Туле в составе «Сборника статей Сталина по национальному вопросу». в Вене. Он теперь обладал довольно глубокими знаниями по национальному вопросу применительно к Швейцарии, Польше, Российской империи и – прежде всего – Кавказу. Основываясь на своей статье, он сформулировал определение понятия «нация», которое впоследствии стало в СССР общепринятым: «Нация есть исторически сложившаяся устойчивая общность людей, возникшая на базе общности языка, территории, экономической жизни и психического склада, проявляющегося в общности культуры». Он затем обрушился на австромарксистскую концепцию [85] Австромарксизм – единственная школа марксистского мышления, имеющая коллективное название. Она представляет собой попытку австрийских марксистов найти путь социалистического развития в условиях «организованного капитализма» и охватывает практику социал-демократического движения в Австро-Венгерской империи и затем в Австрии до 1914–1918 гг. Австромарксизм включает в себя три «блока» теоретических положений: 1) о национальном вопросе (Отто Бауэр); 2) о рабочей демократии (самоуправлении); 3) о роли марксизма в общественных науках, эстетике и даже физике и математике. Основными лидерами австромарксизма были Макс Адлер, Рудольф Гильфердинг, Отто Бауэр, Карл Реннер. «национально-культурной автономии», которая была сформулирована Карлом Реннером и Отто Бауэром и которую он считал анахронизмом по отношению к идее ликвидации национальных границ в будущем. Он соглашался с установлением региональной культурной автономии для тех национальных меньшинств, которые захотят сохранить свой родной язык и создать собственные школы, журналы, театры и т. д. Однако в области политики должна быть только одна партия, объединяющая рабочих в один монолитный класс с целью построения социализма.