Лилли Маркоу - Сталин. Личная жизнь

Джугашвили перед лицом подобных обвинений признавать себя виновным отказался. Это его, однако, не спасло. Его признали одним из главных организаторов беспорядков и вынесли в отношении него обвинительный приговор. После того как он отсидел один год в батумской и затем еще шесть месяцев в кутаисской тюрьме, его отправили на три года в ссылку в Восточную Сибирь, а именно в село Новая Уда Иркутской губернии. Туда он прибыл в конце ноября 1903 года. Это было первое из целой череды подобных событий, продолжавшихся до 1913 года: его арестовывали, бросали за решетку, отправляли в ссылку, но ему почти каждый раз удавалось сбежать. С 1902 по 1913 год его восемь раз арестовывали, семь раз отправляли в ссылку, шесть раз он умудрялся сбежать. Он будет жить подобной жизнью вплоть до 1917 года. Однако ему удастся во время пребывания в тюрьмах и ссылках активно заниматься самообразованием – он превратит их в свои «университеты». Режим, действовавший в тюрьмах и местах ссылки царской России, был одновременно и суровым, и щадящим. Он подразумевал достаточно насилия для того, чтобы вызывать ненависть заключенных к существующим порядкам, и достаточно послаблений для того, чтобы революционная работа могла продолжаться за тюремными стенами и чтобы иногда кому-нибудь из узников удавалось сбежать.

Коба пользовался этим в полной мере. Он установил для себя строгую дисциплину, напряженно работал, очень много читал и старался почаще выступать с речами перед товарищами по заключению. Предпочитая поначалу помалкивать и вести себя замкнуто, он затем неизменно вмешивался в разговор с решительным и надменным видом.

В марте 1903 года, когда он все еще находился в ссылке, социал-демократические организации Кавказа создали Закавказскую федерацию. Хотя Джугашвили в этот момент находился далеко от Кавказа, его избрали членом исполнительного комитета.

В июле того же – 1903 – года в Брюсселе открылся съезд Российской социал-демократической рабочей партии, который затем был перенесен в Лондон и закончился во второй половине августа. Этот съезд впоследствии назовут Вторым съездом РСДРП, а первым станут считать съезд социал-демократов, который состоялся в 1898 году в Минске и на котором было формально провозглашено о создании партии. В ходе работы этого второго съезда произойдет раскол российских социал-демократов на два «крыла» – большевиков и меньшевиков. Большевики считались ярыми революционерами, а меньшевики – революционерами более умеренными. Тех и других называли соответственно «твердыми искровцами» и «мягкими искровцами» (по имени партийной газеты – «Искра»).

Коба узнал об этом событии, находясь очень и очень далеко, однако оно коснулось его самым непосредственным образом. Его жизнь в это время состояла из переездов из одной тюрьмы в другую перед последующей ссылкой в Сибирь. Возможно, до него дошли слухи о произошедшем на съезде расколе еще до того, как группа приговоренных к ссылке, конвоируемая жандармами, покинула черноморское побережье и отправилась в тяжелое путешествие в условиях сибирской зимы. Этой группе приходилось часто останавливаться по дороге: к ней добавляли ссыльных из других тюрем.

Едва ссыльные прибыли к месту назначения, как Коба стал готовиться к побегу. В обстановке суматохи, начавшейся в связи с надвигающейся войной с Японией, бдительность властей по отношению к ссыльным ослабла. Пятого января 1904 года Коба отправился в обратный путь через занесенные снегом равнины. Первая попытка побега окончилась неудачей из-за того, что у него не оказалось достаточно теплой одежды. Едва не замерзнув насмерть, он был вынужден вернуться к месту отбывания ссылки. В деревне, в которую он был сослан, он снимал комнату в доме одного из местных жителей. Жить в этой деревне он мог так, как ему вздумается, но при этом находился под постоянным надзором полиции. Главная трудность заключалась в том, что нужно было выдержать суровую сибирскую зиму и оторванность от внешнего мира, а это требовало недюжинного физического и психического здоровья и огромной силы воли. Ко второй попытке побега Коба подготовился гораздо лучше. Он сначала шел пешком, а затем ехал на крестьянской телеге и добрался таким образом до Урала. Он очень сильно страдал от холода и голода, все время кашлял и едва не заболел туберкулезом [45] См. вышеупомянутую книгу Исаака Дойчера, с. 78–79. . Ослабевший физически, но и закалившийся морально в ходе этого первого по-настоящему сурового испытания за все время его пребывания в тюрьме и в ссылке, он прибыл в начале февраля в Тифлис.

Вернувшись в феврале 1904 года в Тифлис, Коба снова активно включился в революционную работу и начал координировать действия социал-демократов, охватывающие три ключевых города: Тифлис, ставший главным железнодорожным узлом Кавказа, Баку – крупнейший в мире центр добычи нефти – и Батум, знаменитый своими нефтеперерабатывающими заводами. Там в этот момент находилось немало русских фабрично-заводских рабочих, которых сослали на Кавказ за социал-демократическую деятельность. Они стали работать либо в железнодорожных мастерских Тифлиса, либо на электростанции в Баку. Среди них был и будущий председатель Президиума Верховного Совета СССР Михаил Калинин.

Оказавшись наконец на свободе, Сосо даже и не помышлял о том, чтобы заехать домой, к своей матери. Он временно остановился в Тифлисе у одного из своих товарищей – Михо Бочоридзе. Именно дома у этого партийного активиста Иосиф познакомился с Сергеем Аллилуевым, своим будущим тестем. Однако в данный момент его будущей жене было всего лишь три года от роду.

Сергей Яковлевич Аллилуев был по национальности русским и происходил из очень простой семьи: его отец был кучером, а мать – горничной. Он работал механиком в железнодорожных мастерских Тифлиса. Приехав на Кавказ в начале 1890-х годов, он женился там на Ольге Евгеньевне Федоренко, которая, хотя тоже была русской, родилась и выросла в Грузии, где родился и вырос также и ее отец. Она происходила из буржуазной семьи, в которой было девять детей. Ее мать – Магдалина Айхгольц, дочь немецких переселенцев – воспитала ее в духе протестантской веры, и юной – четырнадцатилетней – Ольге, чтобы выйти замуж за рабочего, пришлось убежать из дому, выпрыгнув из окна. Умея с детства говорить только по-немецки и по-грузински, она была вынуждена уже взрослой выучить русский язык, на котором она затем до конца жизни говорила с сильным кавказским акцентом. Она так и осталась протестанткой и продолжала исповедовать свою религию и после того, как вышла замуж за большевика, и даже после того, как стала тещей Сталина [46] См. книгу Светланы Аллилуевой «Vingt lettres à un ami» (Париж: Сёй, 1967. С. 55–57). ( Примеч. автора. ) Оригинал данной книги Светланы Аллилуевой на русском языке называется «Двадцать писем к другу». ( Примеч. пер. ) .