Алек Росс - Индустрии будущего

Наша семья обосновалась в Западной Виргинии, когда мой дед, Рэй Де Пауло, переехал туда из района угольных месторождений Колорадо во время Великой депрессии. Его среднюю школу закрыли из-за нехватки средств, поэтому аттестаты об окончании просто раздали всем старшеклассникам, включая моего тогда 13-летнего деда. К счастью для него, в те времена еще можно было заработать на жизнь, имея только бумажку об окончании средней школы.

Оказавшись в Западной Виргинии, мой дед стал тем, что мы нынче называем красивым словом «предприниматель». Он ходил от двери к двери, продавая телефонные аппараты (в ту пору люди только начинали ставить у себя дома телефоны). Он владел авторемонтной мастерской, управлял полем для гольфа, у него был ресторан, пекарня, парковка, а также клининговый бизнес – и большей частью этих своих предприятий он руководил из стеклянного «аквариума» вроде тех, в каких сидят управляющие свалками подержанных автомобилей.

Мой дед рано осознал одно из любопытных противоречий глобализации: общедоступная информация – это не только новые возможности, это еще и конкуренция, а она может пошатнуть почву у вас под ногами, и в конечном счете вы потеряете свое место в мире. Во времена моего деда Западная Виргиния, как и многие другие промышленные центры Америки, только начинала реализовывать выгоды своего положения. Но незаметные на первый взгляд минусы и риски этого процветания уже попали в поле зрения новых конкурентов, новых рынков и… новых машин.

Я очень хорошо помню, что примерно на полпути между Чарлстоном и адвокатской конторой моего отца лежал городок под названием Найтро. И каждый раз, проезжая этот самый Найтро, мы с братом и сестрой начинали хныкать и ерзать на сиденье из-за отвратительного зловония, исходившего от химических заводов.

Наша мама крепко держала руль, старалась дышать как ни в чем не бывало и каждый раз приговаривала: «Это запах денег». Этот ужасный запах означал для нее только одно: производство на подъеме, на нем занято множество рабочих, и часть из них, несомненно, являются потенциальными клиентами ее мужа и нашего отца.

Во времена старой экономики деньги пахли так же ужасно не только в Найтро, но и, например, в Гэри, штат Индиана, в Ньюарке, штат Нью-Джерси, и Батон-Руже, штат Луизиана. Сегодня тот же самый запах окутывает промышленные объекты в Китае, Индии и Мексике, хотя его до сих пор можно ощутить и в некоторых старых промышленных центрах Америки.

Долину реки Канавха, которая протекает через Чарлстон, когда-то называли Химической долиной. В течение почти целого столетия здесь была сосредоточена самая высокая концентрация химических производств в США: Union Carbide, DuPont, Monsanto, Food & Machinery Corporation (FMC) и многие-многие другие.

По ночам расстилавшаяся внизу долина казалась декорацией из футуристического фильма: громоздящиеся стальные конструкции заводов, усыпанные крохотными точками огоньков. Полностью затянутое дымом ночное небо мерцало оранжевым заревом, и вся эта картина зловеще отражалась в реке – реке, в которой, разумеется, не водилось ни единой рыбешки или какой другой живности. В детстве я как-то не задумывался, почему это так.

Город Найтро, расположенный в 14 милях вниз по реке от Чарлстона, получил название в честь нитроцеллюлозы, важного сырья для получения мощного взрывчатого вещества пироксилина. То есть это в самом прямом смысле был Город Большого Бума! Найтро построили, когда Америка наращивала военную мощь в канун Первой мировой и выяснилось, что армии Соединенных Штатов остро не хватает взрывчатых веществ. Правительство США инвестировало больше 70 миллионов долларов в строительство объекта, который получил название «Завод взрывчатки C», и соответствующей городской инфраструктуры. Война закончилась в ноябре 1918 года, сразу после того как была выпущена первая партия взрывчатки.

Но это была не последняя битва Найтро. В 1960-е годы один из местных химических заводов, в то время принадлежавший компании Monsanto, разработал гербицид «Агент Оранж», который американские летчики распыляли над джунглями Вьетнама. Этот дефолиант вызывал массовое опадение листвы в тропических зарослях, что, в свою очередь, лишало убежищ вьетнамских партизан. Однако побочные эффекты сказались на здоровье более миллиона вьетнамцев и 100 тысяч американских солдат, а также стали причиной врожденных дефектов у более чем 100 тысяч детей.

Это был скверный бизнес, но на тот конкретный момент в том конкретном регионе моя мать была права: вонь заводов Найтро была запахом денег. Огромного количества денег. Однако затем денежный поток стал иссякать. И в конечном счете те же самые отрасли промышленности, благодаря которым возник Чарлстон и расцвела Западная Виргиния, привели их к упадку.

Что касается угледобычи, то в процессе механизации один оператор шахтерского комбайна лишил работы сотни углекопов. В химической промышленности глобализация означала, что капитаны бизнеса теперь могли строить заводы в тех странах и регионах, где экологическое законодательство было более мягким, а рабочая сила – более дешевой. И химические заводы ушли в Индию и Мексику.

Самым разумным решением для многих жителей Чарлстона стал переезд. С 1960 по 1990 год город потерял 40 % населения. К 1988-му уровень безработицы в Западной Виргинии почти вдвое превышал средний национальный показатель. Детей инженеров в моей школе оставалось все меньше – их родители постепенно уезжали из штата или даже из страны.

Чарлстон и Западная Виргиния разделили судьбу множества городов и государств по всему миру, пострадавших от глобализации и постиндустриального упадка на рынке труда. Эти регионы, словно наручниками прикованные к своим сырьевым и промышленным отраслям, в течение многих лет процветали в условиях стабильного экономического роста. Но как только бум закончился, по ним ударила стремительная утечка капитала и населения. Заводы, которые когда-то служили драйверами финансового развития, сегодня просто портят городской пейзаж своими дремлющими стальными силуэтами. Сталелитейные заводы Питтсбурга закрыты. Автомобильная промышленность Детройта столкнулась с конкуренцией со стороны Токио и Сеула, и в результате численность местного населения сократилась с 1,8 миллиона до 700 тысяч.

Но пострадали не только американские города. Английский Манчестер, первый промышленный город в мире, потерял в 1970-е годы 50 тысяч рабочих мест. Угледобывающая промышленность Южного Уэльса пришла в упадок, последнее предприятие закрылось в 2008 году. Конкуренция разорила портовый город Марсель, заставив его население поредеть на 150 тысяч человек.

И к тому времени, как я поступил в колледж, единственным химикатом, произведенным в Западной Виргинии и гарантировавшим надежное рабочее место, был тот самый ярко-синий очиститель, который наша команда неудачников разливала по загаженному полу Чарлстонского концертного зала.