Анджелина Джоли - Я изменилась навсегда

Я почти не спала. Было слишком жарко, был постоянный шум. Я все время думала о том, в насколько лучших условиях по сравнению с беженцами я нахожусь. Думала о том, как чувствуют себя этой ночью матери и младенцы. Удивлялась, почему так мало детей плачет. Предполагаю, что они привыкли к этим ужасным условиям или, возможно, просто слишком устали для того, чтобы плакать.

Этим утром я обнаружила на своей двери большой, сделанный ножом разрез. Ньямбе сказала, что заметила его, когда вчера стучалась ко мне.

Я думаю о личном пространстве, но на самом деле меня это не особо заботит. Сейчас очень рано, и я рада снова быть в пути.

Многие сотрудники УВКБ – уроженцы тех стран, в которых они работают, так что кажется (и часто именно так и бывает), что беженцам помогает их собственный народ. Общины и страны помогают друг другу.

Здесь для оказания поддержки также был Норвежский совет по делам беженцев.

Наконец, мы прибыли. Группы людей, привезенных раньше, подбежали посмотреть в надежде увидеть друга или члена семьи. Несколько людей, ехавших в грузовиках, закричали от радости, узнав друзей. Каждой семье был выделен участок земли для начала строительства. Им дали немного продовольствия.

Беженцам нужна помощь для того, чтобы начать что-то, что сделает их независимыми.

Хорошо было бы организовать занятия, на которых они учились бы садоводству, чтобы потом самостоятельно выращивать пищу.

Эта новая зона для беженцев существует всего лишь несколько недель, но здесь уже построено много маленьких глиняных и деревянных хижин.

В офисе я увидела человек семь, которые ждали с очень большими тюками. Некоторые женщины были беременны. Мне сказали, что эти женщины – одни из сотен людей, прибывших из Гвинеи. Они шли пешком, и им нужны медицинская помощь, регистрация и место в лагере.

Мы в аэропорту, ждем самолета, чтобы улететь обратно. Это маленькое белое здание, окруженное армейскими лагерями.

Африканские солдаты носят головные уборы ООН и свой флаг на военной форме.

Только что прибыли британские солдаты (в полной военной форме), они несут большие рюкзаки и винтовки. Они все бегут в старомодной манере, высаживаясь из вертолетов и направляясь к грузовикам, чтобы в них погрузиться. Нам сказали, что наш самолет здесь, но это не так. Так что мы ждем, стараясь не стоять на жарком солнце.

Когда самолет не прилетел, мы спросили, когда он примерно прибудет. Через час. Мы все хотели позавтракать, хотя бы выпить кофе, так что решили поехать в ближайшее кафе. Оно было маленьким, пыльным и замечательным. Странное сочетание Африки и Китая. Меню было старым, и я с трудом могла разобрать слова. Мы сделали заказ и начали обсуждать различные вещи, с которыми каждый имеет дело. Но только мы начали разговор, через пару минут после того, как сделали заказ, мы услышали, как приземляется самолет, и побежали. Мы смеялись.

Понятно, что местные самолеты опаздывали из-за военных действий. Мы (нас было около десяти человек) втиснулись в самолет. Было жарко. Играла какая-то музыка, которую я не могу описать. Думаю, слова были французскими. Она начала играть и играла без остановки.

Когда мы, наконец, вернулись, было почти два часа дня. Пока мы ехали на автомобиле, я наблюдала за людьми. Теперь я намного лучше понимаю их проблемы.

Смотрю в окно.

Романтика их храбрости омрачается очень маленьким мальчиком, который пытается удержать несколько галлонов воды на голове. Он босой. Очень жарко, и я уверена, что идти ему придется далеко. И я уже давно уеду (или кто-то уже будет это читать), а он все еще будет заниматься этим, а также многими другими вещами. Он всего лишь маленький мальчик. И он один из счастливчиков – сейчас. Он не в армии. У него есть доступ к воде. Никто не отрезал ему кисть или ступню. И хотя он очень худой, кажется, он сравнительно здоровый.

В офис зашел фотограф, чтобы спросить, что происходит в различных районах и не могли бы мы помочь или дать информацию о том, как попасть в районы, где сейчас наиболее напряженная ситуация.

Это трудно, потому что в большинство районов сложно попасть. Было очень сложно даже передать еду для находящихся там нуждающихся людей.

Они пытались разработать маршрут и обозначить дороги, где он мог бы поймать попутку. Он пытается помочь, распространяя информацию, чтобы люди могли видеть, что происходит, и решать для себя, как они к этому относятся.

Я уверена, что большинство фотографий, которые он снимает, – это те образы, которые многие из нас не хотят видеть. Но должны.

Он спросил, откуда я.

«Из Америки».

«А! Я работаю фотографом десять лет. Американские СМИ не покупают такие фотографии. Другие страны покупают».

Этим вечером я наметила ужин с г-ном Арнольдом Акодженю, представителем УВКБ в Сьерра-Леоне. Он собирается помочь мне понять, что происходит в этой стране: что делается, что надо делать, а также политические вопросы.

Я пыталась отчистить грязь от своих ботинок и найти чистые брюки. Но я уверена, что он понимает. Было что-то приятное в том, что моя одежда такая грязная, если знать почему.

Я не думаю, что сейчас на самом деле могу делать много полезного, но я начинаю что-то делать. И очень приятно знать, что с течением времени я смогу помогать больше.

Когда я шла на ужин, мне сказали, что г-н Акодженю опоздает. «Есть проблемы. Полиция узнала, что завтра будет демонстрация».

К его дому меня проводил мужчина с фонарем.

Вокруг участка, над забором, были полуметровые круги колючей проволоки.

Внутри все окна были защищены. Использовались металлические и пластиковые конструкции различных типов, так что это не выглядело как решетки.

Чем больше я узнаю об этом человеке и о местных жителях, тем больше осознаю те опасности, с которыми они сталкиваются.

Оказывается, сегодня подошел к концу срок полномочий правительства. Некоторые хотят видеть в правительстве изменения. Они хотят государственного переворота. Он не знает точно, кто собирается устроить демонстрацию, но сказал, что, скорее всего, это некоторые из Объединенного революционного фронта.

Когда здесь последний раз была демонстрация, погибли девятнадцать человек. В день, когда это случилось, он находился в своем офисе. Вроде бы он сказал, с 10.00 до 16.00. И когда его автомобиль был в пути, чтобы, наконец, забрать его, машину угнали.

Пока мы ехали на автомобиле, я наблюдала за людьми. Теперь я намного лучше понимаю их проблемы.

Он сказал, что после последней демонстрации им предложили перенести офис в другое место. Другие агентства ООН покинули этот район, но их землевладелец удержал бы 55 000 долларов за нарушение договора аренды. Они не могли позволить себе переезд и не считали, что это так же важно, как другие вещи, на которые можно было бы потратить эти деньги.