Аллан Кардек - Бытие. Чудеса и предсказания по спиритизму

19.Человек, постоянно побуждаемый в своих действиях одним только инстинктом, может, пожалуй, быть и очень добрым, но ум его будет непременно дремать; он уподобится ребенку, не покидающему помочей и не умеющему владеть своими членами. А тот, кто не обуздывает своих страстей, может быть очень умен, но в то же время очень зол. Инстинкт уничтожается сам, а страсти укрощаются только усилием воли.

20.Взаимное уничтожение живых существ есть один из законов природы, который при первом взгляде кажется наименее согласным с благостию Божиею. Рождается вопрос, почему Бог поставил их в необходимость уничтожать друг друга, чтобы питаться одним за счет других.

Это, конечно, кажется несовершенством в творении Божием тому, кто видит только материю и одну настоящую жизнь. Вообще люди судят о совершенстве Божием со своей точки зрения и ставят собственное суждение мерилом Его премудрости; им кажется, что Бог не мог бы сделать лучше, чем бы они сами сделали. Их ограниченность не позволяет им судить о всеобщности, и они не понимают, что действительное благо может произойти из кажущегося зла. Знание духовного начала в истинной его сущности и великого закона единства одно только может дать человеку ключ к этой тайне и указать ему премудрость Провидения и гармонию именно в том, в чем он видел одну только аномалию и противоречие.

21. Истинная жизнь животного так же, как и человека, не в телесной оболочке и не в одежде: она заключается в разумном начале, предшествующем телу и переживающем его. Этому началу нужно тело для того, чтобы развиваться посредством работы, которую он должен производить над грубой материей; тело изнашивается в этой работе, но дух не теряет сил; напротив, он с каждым разом выходит из нее более сильным, ясным и способным. Что же значит для него более или менее часто переменять оболочку? Он остается все тем же духом; это совершенно так, как было бы с человеком, по сто раз в год меняющим свою одежду и остающимся при том все тем же человеком.

Показывая человеку постоянное уничтожение, Бог научает его, какую ничтожную цену он должен придавать телесной оболочке, и возбуждает в нем мысль о духовной жизни, заставляя его желать последней, как вознаграждение.

Но, скажут нам, разве Бог не мог достичь того же другими средствами, не принуждая живых существ к взаимному уничтожению? Если все премудро в Его творении, то мы должны предположить, что и в этом случае Его премудрость не изменяет себе; если же мы этого не понимаем, то должны приписывать свое недоумение нашему малому развитию. Однако мы можем попробовать поискать объяснения, приняв в виде компаса следующее правило:

Бог должен быть безгранично справедлив и премудр .

Итак, будем во всем искать Его правосудия и мудрости, и преклонимся перед тем, что превосходит наше разумение.

22.Первая польза, вытекающая из уничтожения, польза, впрочем, чисто материальная, такова: органические тела поддерживаются только посредством органических веществ, потому что одни эти вещества заключают в себе питательные материалы, необходимые для их преобразования. Тела, служащие орудиями духовного начала, должны непрестанно быть возобновляемы, и Провидение заставляет их служить взаимной поддержкой. Потому они и питаются друг другом, т. е. тела их питаются телами, но души не уничтожаются и не повреждаются, а теряют только свою оболочку.

23.Но существуют и нравственные соображения более высокого порядка.

Борьба нужна для развития духа: в ней упражняются его способности. Тот, кто ради своего пропитания вынужден нападать, и тот, кто защищается для сохранения жизни, состязаются в хитрости и сообразительности и тем самым развивают свои умственные силы.

Один из двух погибает; но что собственно сильнейший и более ловкий отнял у слабейшего? Его телесную оболочку, и ничего больше; дух же, не погибший в борьбе, со временем приобретет новую.

24.В творениях низшего порядка, не имеющих еще нравственного чувства и у которых инстинкт не заменен разумом, борьба не может иметь другой побудительной причины, кроме удовлетворения материальных потребностей.

Одна же из самых настоятельных потребностей есть потребность питания; следовательно, они борются исключительно для того, чтобы жить, т. е. для того, чтобы получить или защитить добычу; более же высокие стимулы еще недоступны для них. В этом-то первоначальном периоде и вырабатывается душа и делает первые попытки жить.

И у человека бывает переходный период, во время которого он едва отличается от животного; в первые века в нем преобладает животный инстинкт и только необходимость удовлетворения физических потребностей побуждает его к борьбе. Позднее животный инстинкт и нравственное чувство уравновешиваются; тогда человек борется уже для того, чтобы удовлетворить свое честолюбие, свою гордость или властолюбие. Ради этого ему опять приходится разрушать. Но по мере того, как берет верх нравственное чувство, развивается чувствительность и потребность разрушения уменьшается. Кончается тем, что она совсем исчезает и кровопролитие делается ненавистным.

Однако борьба все-таки остается необходимой для развития духа, так как и дойдя до пункта, который нам кажется кульминационным, он еще далек от совершенства. Только ценою труда и упорной деятельности он приобретает познания и опытность и освобождается от последних следов животности. С этой минуты ведется уже борьба, не грубая и кровавая, а чисто интеллектуальная. Человек борется уже с препятствиями, а не с себе подобными. [11]

1.История происхождения почти всех древних народов сливается с историей их религий, потому и первые книги их были книгами религиозными. Все религии имеют отношение к общему началу всех вещей, а в том числе и человечества, и дают объяснение образования и устройства вселенной; объяснение, соответствующее времени и познаниям их основателей. Это вело к тому, что первые священные книги были одновременно и первыми научными книгами и долго еще оставались единственным гражданским законом.

2.В первые времена, когда средства наблюдения были очень несовершенны, первые системы строения вселенной отличались многими грубыми заблуждениями; но если бы в те отдаленные эпохи наблюдения и могли достичь такого совершенства, как в наше время, то люди все-таки не сумели бы ими воспользоваться. Они могли явиться только результатом развитого ума и постепенного знакомства с законами природы. По мере того, как человек совершенствовался в познании этих законов, он проникал и в тайны творения и исправлял составленные ранее понятия о происхождении вещей.