Элифас Леви - История магии. Обряды, ритуалы и таинства

Этим заканчивается магический роман Ясона и начинается повесть Медеи, поскольку древние греки стремились включить в эту историю весь эпос оккультной науки. Герметическую Магию сменяют колдовство, отцеубийство, братоубийство, детоубийство, когда в жертву своим страстям приносится все, но насладиться плодами своих преступлений так и не удается. Медея предает отца, подобно Хаму, и убивает брата, как Каин. Она зарезает детей, отравляет соперницу и добивается в итоге ненависти того, чью любовь хотела заполучить. С первого взгляда может показаться странным, что владение Золотым Руном не принесло Ясону мудрости, но следует помнить, что обрел он искомое лишь благодаря предательству. Он – похититель, как Прометей, а не адепт, как Орфей; он искатель не знаний, а лишь богатства и власти. Потому и гибнет несчастный, что вдохновенные и могущественные силы Золотого Руна в силах понять лишь ученики Орфея.

Мифы о Прометее, о Золотом Руне и о Фивах, Илиада и Одиссея – эти пять великих эпосов, полных описаний природных таинств и человеческих судеб, – представляют собой библию Древней Греции, циклопический монумент, Пелион, нагроможденный на Оссу, шедевр на шедевре, форму на форме. Они прекрасны, как сам свет, они царят над вечными мыслями, возвышенные в своей истине. Однако в том, что иерофанты поэзии передали народу Греции эти восхитительные произведения искусства, насыщенные истиной, были риск и опасность. Эсхил, осмелившийся описать битвы с титанами, сверхчеловеческие страдания и божественные надежды Прометея, Эсхил, певец семьи Эдипа, был обвинен в предательстве и осквернении таинств и еле сумел избежать сурового приговора. Сегодня уже невозможно постичь целиком его замысел, в который входило создание драматической трилогии, которая охватывала бы всю символическую историю Прометея. Собравшимся вокруг себя поведал он историю о том, как Алкид-Геракл освободил Прометея и как Зевс был сброшен с трона. Всемогущество гения в его страданиях и решительная победа терпения над силой – это, конечно, хорошо, но толпа уловила в услышанном подстрекательство к анархии. Образ Прометея, свергающего Зевса, был интерпретирован как призыв к народу освободиться от царей и жрецов, и открывшего подобную перспективу тотчас заподозрили в преступных упованиях.

Появлению шедевров, о которых идет речь, мы обязаны попыткам передать учение через поэзию, так не будем же уподобляться тем строгим посвященным, которые, выражаясь образами Платона, хотели бы поэтов сначала увенчать, а затем – изгнать. Ведь подлинные поэты – посланники Божьи на земле, и изгоняющие их недостойны милости Небес.

Первым, кто цивилизовал Грецию, был ее первый поэт, великий греческий посвященный. Ведь даже если предположить, что Орфей – это личность мифическая, точно следует верить в то, что существовал Мусей, и, возможно, именно ему принадлежит авторство стихов, приписываемых его наставнику [50] Я считаю, что из нескольких исторических персонажей, носивших это имя, имеется в виду один, который был то ли сыном Орфея, то ли его учеником – персонаж воспоминаний Вергилия. До нас не дошло ни одного его стихотворения, так что аргумент Леви – спорен. Да и древность орфических поэм – «Аргонавтики», «Гимнов» и прочих – тоже под вопросом. . Нам не важно, звали ли одного из аргонавтов Орфеем, поскольку этот поэт не просто жил когда-то; он живет вечно с нами. Орфические легенды – это учение во всей своей полноте, откровение божественных судеб, новая, идеальная форма поклонения прекрасному. Здесь уже показано возрождение и освобождение любви. Орфей спускается в ад в поисках Эвридики и должен вынести возлюбленную обратно, не глядя на нее. Именно так чистый человек должен создавать себе спутницу – не вожделея ее, а возвышая обожанием до себя. Лишь осудив предмет страсти, получаем мы право на предмет истинной любви. Так мы попадаем уже в атмосферу чистой мечты христианского рыцарства. Но и иерофант – всего лишь человек; он оступается, сомневается – и оглядывается. О несчастная Эвридика! Ошибка совершена, и она утрачена – теперь наступило время искупления. Орфей – вдовец и, будучи таковым, остается непорочен; брак с Эвридикой не завершен до конца. Будучи вдовцом той, что была девственна, он и сам остается девственен. У поэта лишь одно сердце; дети расы богов – однолюбы. Отеческие внушения, стремление к идеалу, который необходимо найти по ту сторону смерти, вдовство – все это оставило поэту лишь один путь – посвятить себя священной музе. О, какое откровение обретет он в итоге! Орфей, в сердце которого остается рана, неисцелимая ничем, кроме смерти, сам превратится во врачевателя душ и тел. Жертва собственной непорочности, он наконец умирает – смертью посвященного и пророка, провозглашая единство Бога, как и единство любви. Позже это единство ляжет в основу орфических мистерий.

Понятно, почему Орфей, столь высоко поднявшись над своей эпохой, получил репутацию колдуна и чародея. Ему, как и Соломону, приписывали знание трав и минералов, небесной медицины и Философского Камня. Несомненно, что Орфей действительно был знаком со всем перечисленным, поскольку он олицетворяет первобытное посвящение, падение и воскрешение. Легенда об Орфее – это описание всех трех частей Великого Делания человека.

Согласно Балланше, суть орфического посвящения можно истолковать так: «Сначала подпав под власть стихий, человек должен затем подчинить их себе. Творение – это акт Божественной Магии, вечный и непрерывный. Истинное бытие человека – в самопознании. Ответственность для него – это победа, сам факт грехопадения – лишь возможность одержать еще одну победу. В основе жизни лежит смерть, перерождение есть следствие закона возмещения. Брак – это воспроизведение великого космогонического таинства в человечестве. Брак заключается лишь единожды, как едины Бог и Природа. Это единство Древа Жизни, а распутство несет разделение и смерть. Астрология – это синтез, поскольку Древо Жизни едино, и ветви его, простирающиеся в небеса и несущие на себе цветы-звезды, соответствуют корням, скрытым под землей. Знание врачебных и волшебных свойств растений, металлов и тел, наделенных жизнью в той или иной степени, тоже является синтетическим. Синтез позволяет определить их способности к организации в различных состояниях. Соединение металлов и их родство, души растений и все силы объединения познаются только в синтезе».

Сказано, что красота – это блеск истины, а значит, именно великому орфическому свету мы должны приписать величие формы, впервые проявленной в Греции. Орфея следует по праву считать тем источником, из которого выросла школа божественного Платона – языческого отца всей христианской философии. У Орфея же получили корень своих мистерий пифагорейцы и иллюминаты. Посвящение не терпит превратностей – оно всегда одно и то же, где бы мы ни встречались с ним на протяжении веков. Последние ученики Мартинеса де Паскуалли – все еще дети Орфея, но уже поклоняющиеся Существу философии древности, воплощенному Слову христиан.