Карл Ренц - Пусть будет как есть. Беседы в Бомбее. 2010–2011

С.: Так что, несчастье встроено в двойственность?

К.: Это страдание. В любой момент, когда ты переживаешь самого себя, ты переживаешь страдание.

С.: Возможно ли жить в единственности? В адвайте?

К.: Нет, никто не может этого делать. Никогда не было никого, кто не мог это делать, и никогда не будет никого, кто может это делать.

С. : Я не понял первую часть.

К.: Не было вообще никого. Как мог тот, кого вообще не было, жить в адвайте? Слава Богу, никто не может жить в адвайте. Кто бы это был?

С.: Так никогда никого не было?

К.: Никогда не было никого. Что же тут даже говорить о том, чтобы жить в адвайте, жить достойной жизнью? Что за вопрос о хорошей и плохой жизни?

С.: Это противоречие.

К.: Полное безумие.

С.: Так в вопросе о реальности, том, что истинно, критерием может быть человеческий разум?

К.: Ты можешь говорить, что энергия принимает форму так называемого человека, а затем создает еще одну форму, которая не есть что-то «отличающееся», и тогда имеет место диалог о самой себе. Это подобно разговору с самим собой. Это подобно тому, как каждое утро, когда ты пробуждаешься, пробуждаются трое – «я», я сам и Я. А потом спрашивают «как мы себя чувствуем?». Ты уже пробуждаешься в больнице, в сумасшедшем доме. Это твоя больница. И там всегда есть врачи, которые столь же больны, как ты. И больной врач хочет помогать больному пациенту. И оба без конца говорят об их болезни. И каждый состязается в том, кто самый больной. Или кто-то даже состязается в том, кто самый здоровый. Но тот, кто состязается в здоровье, должен быть в аду. Любое состязание имеет место в аду, в разделении. Есть один, состязающийся с кем-то другим.

С.: Так глубокий сон ближе всего к адвайте?

К.: Глубокий глубокий сон. Глубокий сон – это все еще осознавание. Глубокий глубокий сон просто означает То, что является глубоким сном. То, что является пробуждением, и то, что сейчас бодрствует. Можно продолжать. Не то чтобы глубокий глубокий сон был Тем, что ты есть. Ты здесь и сейчас являешься Тем, что ты есть. Но в глубоком глубоком сне можно говорить, что нет никого жалующегося. Поэтому твое Знание есть и в присутствии и в отсутствие этого жалующегося, что неизбежно. Этого невозможно избежать. Всегда есть что-то ложное. А если что-то не является ложным, ты называешь это единостью. Но даже это ложно. Что есть тот, кто не является ложным. Поэтому для меня все ложно. Ложно, ложно, ложно. Это песня ложности.

С.: Это слишком намного выше моего разумения. Поэтому я хочу спросить кое-что другое. Рамеш говорит: «ты – эго». Я борюсь с этим. Я чувствую, что эго полностью другое. Если у тебя есть чувство делателя, то это эго, если нет, то ты – не эго. Но Рамеш всегда говорит: «Ты – эго. Ты умрешь как эго». Эта идея – нечто такое, что я не способен принять. Не можете ли вы просветить меня по этому вопросу?

К.: Этим подразумевается, что ты – То, что есть эго, но То, что есть эго, не имеет эго.

С. : Я вас не понял.

К.: Да, если бы ты меня понял, то больше не было бы никакого эго. Так эго борется за свою шизофреническую идею «я». Есть эго, у которого есть эго. А это означает двойственность. «Я», у которого есть «я». Имеется «я-я». И тогда то, на что указывает Рамеш: Ты – То, что есть эго. И эго пришло и уйдет как То, что ты называешь эго. Но эго не знает никакого эго. Только в обладании есть два эго. И тогда одно эго хочет избавиться от другого эго.

С.: Я не могу понять, ведь есть не два эго.

К.: Но нужны два эго, чтобы знать эго.

С.: Кое-что, что я не могу взять в толк. Это Я и эго? Если я чувствую, что не являюсь делателем, и делатель кто-то другой, то говорят, что эго нет. Но коль скоро есть чувство «Я – делатель», это эго. Эго – это нечто отличное от тебя, и оно вообще не существует. Ты воображаешь, что оно существует. Но Рамеш говорил мне: «ты – эго». Так приходит противоречие. До того я допускал, что я – не эго.

К.: Это то, о чем я говорил. Тот, кто не является эго, – все равно эго. Вот почему я говорил, что есть два эго. Одно из них – тот, кто не является эго и видит эго.

Их два. Одно – это тот, кто отличается от эго. Тогда есть два эго.

С.: Эго – это другой, я – не эго.

К.: Но это два эго!

С.: Это практический, а не воображаемый вопрос. От многих людей я слышал: «ты отличаешься от эго». И если ты чувствуешь, что ты что-то делаешь, то это чувство дает тебе именно эго. Но это то, что я теперь пытаюсь практиковать: я – не делатель, делатель – кто-то другой, – вот то, что мне говорили. Я стараюсь это принимать. Если я – не делатель, но чувствую себя делателем, то это чувство считается эго. Я хочу знать, правильно или неправильно так думать. Это все, что я хочу знать.

К.: Все, что ты сейчас понимаешь, зависит от того, кому нужно понимать. Это называется эго. Есть потребность, нуждающееся я, которому нужно понимать. Это называется эго. Это переживание. Ты переживаешь того, кто нуждается в некоем понимании, чтобы избавляться от того эго, поскольку имеется дискомфорт, неприятное переживание. Поскольку есть «я», которое всегда чего-то желает. С ним всегда что-то не так. Потому это называется эго. И ты прав: Ты не можешь быть тем, что Ты можешь переживать. Но Ты не можешь избавиться от этого переживания. Оно будет. Это переживание «я», являющееся страданием, страданием «я», которое есть эго, будет всегда. Но «я», которое представляет собой переживание страдания, переживание того, кто что-либо делает, иногда есть, а иногда нет. Так кто есть без него?

С.: Обычно я чувствую, что эго включается, только когда я делаю что-то возвышенное. Когда я делал что-нибудь отвратительное, то старался перекладывать это на кого-то другого.

К.: Это хитрое эго.

С.: Иными словами, я всегда чувствую, что тот, кто что-то делает, – это не я. Это какая-то другая сила – называйте ее Реальностью, называйте ее чем угодно на свете, но это то, что заставляет меня это делать. В конечном счете сейчас я стараюсь чувствовать, что я не делаю ничего, что это делает кто-то другой. Если я делаю что-то неправильное, то не прав не я. Меня заставил это сделать кто-то другой.

К.: Этого будет все больше и больше, потому что это уже милость – убирание «тебя» как рожденного. Переживание рожденного становится все слабее и слабее. И тогда деяние просто происходит само собой, просто посредством естественного понимания. Но это происходит не посредством какого бы то ни было относительного понимания. Ты все больше и больше идешь к тому, где нет никого, кто может претендовать на что бы то ни было. Это естественная тенденция. Просто идти к Тому – абсолютному прибежищу, абсолютному Комфорту, который никогда не нуждается ни в каком комфорте. А все, что происходит иначе, что нуждается в комфорте и всем этом, становится все менее и менее притягательным. Так что лишь это привлечено к самому себе, и посредством этого привлечения к себе, просто будучи этим, все это – сон в любом случае. Потому это не происходит посредством какого бы то ни было понимания «тебя», понимающего что-либо, деятеля или не-деятеля. Это естественная тенденция. И если это происходит, то происходит. Но не в силу чьего бы то ни было желания или нежелания. Когда Ты под влиянием той или иной тенденции выходил наружу и влюблялся в то эго, Ты влюблялся в то, что Ты есть. И Ты считал себя деятелем, и все это происходило, это было просто событие. А теперь имеет место событие того, что Ты снова уходишь, это освобождение просто происходит. И тогда это случается просто потому, что случается. Тебе даже не нужно знать, почему. Это окончательно. Ты не должен знать, почему это происходит. Так что это в любом случае будет происходить. И тогда Ты – ни привязанный, ни отстраненный. Поскольку не остается никого, кто отстранен от чего бы то ни было. Тебе даже не нужно называть это чем бы то ни было. Так что Ты становишься подобным холсту, на котором все изображения пляшут, но это никак не повлияло на холст. Как в этой старой аналогии. Это естественная тенденция. Так что мы говорим о Том, что никто не может Тебе дать что-то. Это не может передаваться. Это не может быть ничем таким, чему можно учить. Это просто будет происходить. Как это происходило, когда Ты выходил наружу, Ты сбивался с пути, становясь деятелем, чувствуя страдание. А затем в силу естественных тенденций Ты уходишь из этого. И тогда Ты снова в том блаженстве легкости, которое Ты никогда не покидал вначале. Но кажется, будто выходя вовне, Ты уходил. А потом было еще одно переживание ухода из этого и возвращения назад. Но даже вначале никто не уходил. И в конце никто не возвращался. Потому что есть переживание ухода и переживание возвращения. Но, уходя, никто не уходит, и, возвращаясь, никто не возвращается. Но все равно есть переживание этого. Так есть переживание деяния.