Генрих Лоцкий - Путь к Отцу

Работая в саду, он имел обыкновение наблюдать за неубиваемым червем. Мы видим его сострадательно склонившимся над этим несчастным созданием и размышлявшим: неужели ты до сих пор все еще не почувствовал и не заметил своей жалкой участи? В саду и в поле он учился разбрасывать семена. В который раз он наблюдал за развитием семени и не уставал дивиться тому, как из маленького горчичного зернышка вырастает высокое растение с пышными ветвями – прямо как в Царстве Небесном. Все, все происходит одинаково. Все едино, исходит из одних рук, служит единой цели, и эта цель – Отец.

Так может говорить только тот, кто сам познал происходящее, все прочувствовал и жил мыслями об этом. Отрешенная от мира ученость не в состоянии столь просто рассуждать о подобных вещах.

Как правило, в таком нехитром хозяйстве есть и немного пахотной земли. В этом случае ее возделывание тоже ложится на сына. Однажды из уст его прозвучали слова, произнести которые способен лишь тот, кто сам ходил за плугом. Тому, кто этого не испытал и плуга в руках не держал, подобного просто не понять, а выразить и тем более. Вот они: ни один из тех, кто, возложив руку свою на плуг, озирается назад, не благонадежен для Царства Божьего. Во время любых работ можно немного посмотреть по сторонам и дать себе короткую передышку, но только не тогда, когда пашешь землю. Это знакомо лишь тому, кто сам изо всех сил старался прокладывать прямую борозду, кому оскорбительно видеть безразличие наемников, которых не волнуют ни остающиеся порой за ними кривые борозды, ни зеленые «островки». По пашне почти весь год прохожие будут судить о работе пахаря, и никакую оплошность уже не исправить. Вот потому-то и нужно смотреть все время вперед, не оглядываясь, – прямо как в Царстве Божьем, думал Иисус, вспахивая землю.

Такое знание труда пахаря, которое обретается только в процессе работы в поле, чувствуется и в истории о сеятеле, умирании и воскресении пшеничного зерна, скудном посеве и скудном урожае, в толковании погоды по вечерним облакам и южному ветру, во всем рассуждении о поле и растущих на нем лилиях, о воробьях. Какую замечательную притчу он позже рассказал, вспомнив птиц и полевые цветы! Уже юношей он смотрел на них так, будто они были посланцами Царства Небесного. Став взрослым мужем, учил такому видению других.

Держали и домашних животных, возможно нескольких волов или ослов, к которым относились с должным уважением, как к своим товарищам по труду. Кто обязан заботиться о них каждодневно, и в будни, и в праздники, кому приходится работать с ними бок о бок, тот знает им истинную цену. Он и в субботу, не колеблясь, станет вытаскивать их из колодца, случись с ними такая беда, будет их кормить, поить, лелеять и опекать. Ведь они – существенная часть домашнего имущества.

Словом, к немногим имевшимся животным относились с заботой и вниманием. Можно предположить, что в этом скромном, но отнюдь не бедном хозяйстве насчитывалось и несколько овечек. Иисус наверняка видел стада в окрестностях Назарета. Но они крайне редко были собственностью одного владельца – как правило, овцы принадлежали разным хозяевам. В таком случае либо стадо пасут по очереди – согласно численности своих овец, либо нанимают пастухов. Простым хозяйствам, характерным для ремесленников, обычно принадлежит в стаде всего лишь несколько овец, дающих шерсть на бытовые нужды.

И понятно, что в подобном случае каждая потерявшаяся овца вдвойне дорога, и нередко всем дольщикам этого стада ее приходится искать целый день. Поэтому такая неразрывно связанная со стадом жизнь, к которой Иисус относился не как к источнику сентиментальных пастушьих песен, а по-хозяйски, как к одной из сторон собственного бытия, тоже занимала ум по-своему видевшего ее взрослеющего юноши. Не случайно в библейских повествованиях часто упоминаются овцы. Все без исключения древние Божьи люди были пастухами. И снова переживания Иисуса сплетались с библейскими историями, становясь отправной точкой для тех размышлений, которые позже в законченной форме превратились в драгоценный рассказ о добром пастыре.

При таком взгляде в какой-то степени проливается свет на 30-летнюю жизнь Иисуса, равно как и на весь ход его внутреннего развития. Кто хотел бы продолжить данные исследования, тот, к своему удивлению, найдет для этого немало материала. Но каждому должно быть ясно, что устами Иисуса говорит не философ, а сведущий человек, который, много увидев и пережив, выстроил на этом свое новое мышление. Домашний уклад семьи в Назарете вполне очевиден. Иисус жил в чрезвычайно простой, спокойной обстановке, характерной для деревень или крошечных городков с их полукрестьянскими, полуремесленными семьями, внутренне сосредоточенными на милых их сердцу домашних заботах, а внешне удерживавшими себя в строго очерченных рамках дозволенного. Жизнь действительно простая, но не жалкая.

Нам понятно, почему евангелистам, для которых Воскресший был носителем совершенно новых идей, подобное казалось маловажным. Но мы также знаем, почему нам, живущим сегодня и духовно устроенным совсем иначе, любо-дорого заниматься уяснением для себя всех этих внешних вещей в его жизни, считая именно их отправной точкой в постижении Иисуса.

Мы непременно хотим узнать, как обыкновенному человеку вырваться из пут мелкой повседневной жизни, не содержащей в себе ничего примечательного, и найти свой путь к Отцу. И нам отрадно, что Иисус, невзирая на житейские мелочи, этот путь все же нашел, более того, сумел с неподражаемой простотой и величием увидеть в незамысловатой обыденности даже продолжение Царства Небесного. Оно такое же простое и близкое нам, как наша повседневная жизнь.

Теперь уместно на мгновение остановиться и поразмышлять об особенностях самого Иисуса. По сути, это обыкновенный сын человеческий. Этого мальчика мы узнаем в наших собственных детях, которые также всему удивляются и порой рассуждают библейскими категориями, и, может быть, куда чаще, чем мы предполагаем. Но в Иисусе такая детскость сохранялась на протяжении всех его юношеских лет, а затем, получив столь замечательное и неповторимое развитие, превратилась в зрелый плод Царства Небесного. Но и тогда он остался сыном человеческим.

Решающее значение для существования человека на этой планете имеет его отношение к миру материального. Многие, словно великие самодержцы, стараются не сближаться с вещами, но еще больше людей находится у них в подчинении, чувствуя себя в полной зависимости от материи и жизненных обстоятельств. Они, по сути говоря, не более чем полулюди, лишенные малейшего представления о величии Человека.