Генрих Лоцкий - Путь к Отцу

Пекут хлеб. Какой ребенок не любит наблюдать за этим! Вот перед изумленным детским взором предстает таинственная жизнь дрожжей и опары, которая не остается в покое, а бродит до тех пор, пока не заквасит весь хлеб. Нашим, современным детям восхищаться этим не дано, поскольку такого им в городе уже не увидеть. Но процесс сам по себе удивителен и наводит на размышления: каким образом столь ничтожное количество дрожжей за несколько часов справляется с такой большой массой теста, набирая силу, пронизывает его.

И становится понятным течение мыслей мальчика, созерцающего это чудо природы. Позже он скажет: то же и в Царстве Небесном. То же я видел, когда пекли хлеб. Все его помыслы были устремлены к Отцу, и с этой основы мальчик с безраздельным вниманием всматривался в любые процессы земной жизни, происходившие во всем, что представало перед ним на каждом шагу. Вот он, наилучший путь к образованию, превосходящему любое школьное: нужно во все всматриваться из некоего незыблемого центра мироздания и всесторонне обдумывать увиденное. Именно размышление сделало иных людей великими, а не знание, которое нам внушают, хотя мы до конца его и не понимаем.

Такими глазами Иисус смотрел на все. Вот разжигают очаг в доме. Любой ребенок проявляет в этом живейшее участие, внимательно следя за тем, как маленькие язычки пламени, вспыхнув, постепенно разгораются и начинают бушевать подобно пожару. Ему также известно, что порой очаг, как ни старайся, разжечь не удается, и приходится с большой тщательностью делать все новые и новые попытки, прежде чем появится надежда на то, что скоро запляшет огонь. И Иисус, подобно всем детям, не пропускал такого зрелища, но мысли его словно направлял Отец: с Царством Небесным, должно быть, все обстоит именно так, как и с огнем в очаге. Позже он говорил своим ученикам: огонь пришел я низвести на землю и как желал бы, чтобы он уже возгорелся!

Наблюдая за работой матери, он усвоил, что свечу нельзя ставить на пол, нельзя накрывать сосудом. У какого ребенка не сохранились воспоминания о таинственном полумраке в доме, когда свечу иногда все же ставят на пол, или о ее необъяснимом медленном угасании, когда над ней держат какой-нибудь сосуд.

К тем наблюдениям за хлопотами матери восходит воспоминание о новых лоскутах, которые нельзя пришивать на старую вещь, поскольку ветхая ткань не выдерживает нового. Мы видим, какой порядок поддерживала Мария в своем нехитром домашнем хозяйстве, где подобная рассудительность наверняка не редкость. Мы видим большие, мечтательные глаза ее сына, которые с любовью и восхищением наблюдают за происходящим, всей душой отдаваясь мгновению и одновременно живя в том, что принадлежит Отцу. Неужели не сохранилось ни одного детского воспоминания о том, как иной раз приходилось выметать весь дом, чтобы найти потерянную монетку? Радость, когда она обнаруживалась, была настолько велика, что ею делились даже с подругами и соседками. Отсюда нам становится ясно, что денег в доме постоянно недоставало. Мальчик задумывался над этим и позже говорил: как делала моя мать, так должно быть и в Царстве Небесном. Именно от матери начинался для него путь к Отцу, к Отцу всего и всех. Всматриваясь, он замечал владычество Отца – вначале в домашнем хозяйстве, которым управляла его мать, а затем и во всей Вселенной.

Здесь берет начало его отношение к бесчисленным вещам и явлениям. Еще тогда он, например, подметил необычные свойства соли. Чтобы проявить себя, она должна исчезнуть, но, исчезая, соль предохраняет пищу от порчи и распространяется по ней до тех пор, пока вся пища не приобретет присущий ей привкус. Саму же соль при этом не видно. «Если соль утратит силу…» – из этого даже можно узнать, какой солью пользовались в доме. Каменная соль не теряет своих свойств, иное дело – выпаренная из морской воды. Тогда она ни на что негодна, остается лишь выбросить ее. Домашний обиход позволял заметить и моль, и ржавчину, этих двух злейших врагов любой домохозяйки, и т. п. Все это свидетельствует о более чем скромном домашнем хозяйстве. Матери приходится справляться со всеми делами, и зачастую без помощи служанки. Не исключено, что последнее обстоятельство в значительной степени способствовало атмосфере уюта и задушевности в доме. И сегодня отсутствие служанки с лихвой вознаграждает хозяйку дома за ее труды и лишения.

Не так уже редки дети, которым свойственно известным образом видеть Царство Небесное. Они восприимчивы к рассказам матерей об Отце Небесном и, размышляя на эту тему, по-своему увязывают события собственной жизни с библейскими историями. Но такое ощущение у них обычно со временем исчезает. У большинства детей в период их земного становления и роста оно заслоняется другими чувствами. Тогда возникает представление о непреодолимой пропасти между чувственным и божественным, и человеческое мышление сосредоточивается на очевидных явлениях нашего мира. Тот, другой, мир остается недостижимо далеким.

Однако у Иисуса с годами не пропала способность видеть Отца, а ведь для Отца никакого разделения мира на земной и потусторонний не существует. Царство Небесное повсюду окружает нас, оно – в любом реальном явлении и везде одно и то же. Мы прямо-таки видим, как Царство Небесное постепенно становилось для него реальностью земного мира, и эта особенность, всегда отличавшая Иисуса, сформировалась уже в те годы. Став взрослым мужем, он нередко говорил то, о чем в детстве только догадывался.

Иисус первым из людей понял, что никакого различия между этими двумя мирами нет. Нет и ничего противоестественнее такой двойственности. К сожалению, это главное заблуждение всех религий без исключения. Над всеми нами властвует смерть. Царство Божье – вечно, оно не знает никакой разделенности на посюсторонний и потусторонний миры, ибо жизнь в нем никогда не кончается и любая смерть побеждена. Обращение жизни к свету – вот самое великое деяние Иисуса, которое, к сожалению, и по сей день, можно сказать, все еще не замечено и не осмыслено людьми.

Обязанностью подрастающего юноши было заменять отца, которого ремесло часто уводило из дома. А посему Иисус трудился в саду и в поле. Там он увидел дерево, которое приносит только хорошие плоды, и тернии, с которых не соберешь винограда. Там он стоял у великолепной смоковницы, возвещающей своими нежными молодыми побегами о приближении весны, – ее нужно было окапывать, подкармливать и ухаживать за ней с немалым терпением, как если бы она непременно принесла плоды. Там, пуская драгоценные ветви, рос виноград. Ветви неотделимы от виноградной лозы, потому что они вырастают из нее и благодаря ей. Без нее они не принесут ягод. Чтобы урожай был лучше, лозу нужно освобождать от ветвей, не приносящих плода. Там он трудился вместе с работниками, которых по весне приходится нанимать даже скромному хозяину. Там он подмечал свойства вина и виноградного сусла и учился наполнять мехи.