Кристиан Зальцманн - Небеса, что на Земле

Двадцать лет Семпрон снимал жилье, скитаясь по чужим домам, что сильно омрачало его жизнь. Отсутствие собственного угла он считал своей главной бедой. «Будь у меня свой дом, – думалось ему, – я был бы самым счастливым человеком на свете». А пока жизнь в этом мире казалась ему постылой. И вот несколько недель назад его мечта осуществилась. Один из его родственников умер, оставив ему состояние. Теперь он может купить себе дом, который он обставит так, как ему всегда хотелось. Какое счастье! Скоро он в него переедет, пригласит в гости всех своих друзей и вместе с ними весело и приятно проведет день. На следующей неделе он просит архитектора осмотреть дом, тот находит в нем ряд дефектов, и ему приходится заниматься его ремонтом, на что уходит немало денег. Ремонт на полгода отвлекает его от дел, к тому же приходится платить всякие налоги, от которых он был раньше освобожден. Вскоре начинается война, вражеские войска занимают город и расквартировываются в домах. Ему назначают на постой двенадцать человек, которых он в течение нескольких недель обязан кормить. Они ведут себя так, что ему порой не хочется жить. Враг требует контрибуции, которая распространяется на недвижимое имущество и земельные участки, отчего его дом теперь обходится ему куда дороже, чем прежняя арендная плата за снимаемое жилье.

В заключение всех его бед соседний с ним дом покупает склочный и неуживчивый человек, отравляющий ему жизнь. И тут он к своему великому сожалению замечает, что в собственном доме ему живется куда хуже, чем прежде в снимаемой квартире.

Можно привести еще сотни примеров, доказывающих одну простую истину: материальные вещи не имеют той цены, которую им приписывают, и не дают нам того блаженства, которого мы от них, пока ими не владеем, ожидаем. К чему столько слов? Достаточно каждому поразмышлять над своей прожитой жизнью, и он обнаружит, что теперь у него есть много того, чего он раньше так страстно желал, но жизнь его лучше от этого не стала. Получив желанное, он избавился от некоторых печалей и забот, но взамен у него появились новые, о которых прежде и не ведал. Привлекательность иных вещей, пока у нас их нет, в настоящем пропадает, поскольку она в известной степени плод нашего воображения, и вдобавок по мере привыкания, не производит на нас былого впечатления. Не так ли?

Не нужно забывать и о бренности всего, что вне нас. Чем ценнее нам кажутся внешние вещи, чем больше мы прикипаем к ним сердцем, чем сильнее нас к ним влечет в надежде испытать блаженство от обладания ими, тем мучительнее понимание того, что они не вечны.

Ребенок – единственное, о чем мечтала Хлорис. Без ребенка ей жизнь была не в радость. И вот он у нее есть. Он – самая большая ее ценность. Мысль, что ее ребенок может умереть, для Хлорис просто невыносима. По десять раз в день она осведомляется о его самочувствии. Любое необычное покраснение на его лице, любые нарушения пищеварения становятся причинами бессонных ночей. Она то и дело советуется с врачами, те выписывают лекарства, которыми она его пичкает. Из опасения строгостью навредить здоровью ребенку разрешаются любые шалости. Вокруг эпидемии то кори, то краснухи, то оспы – и Хлорис из-за страха, что ее ребенок заразится, живет точно в аду. В конце концов ребенок все же заражается корью и умирает. С матерью то и дело случаются обмороки, она уверяет окружающих, что ее самое большое желание – как можно скорее соединиться со своим Генрихом.

Подобное происходит со всем, что не в нас. Любой человек, как бы он ни был нам дорог, смертен, и его симпатии к нам не вечны. Любой дом может сгореть, деньги, любую ценную вещь у нас могут украсть, и тысячи несчастных случаев способны лишить нас всего, что у нас есть. Чем ценнее для нас внешние вещи, тем мучительнее представление об их бренности, тем безутешнее наше горе, когда мы их и вправду лишаемся.

Стало быть, если наша главная цель – приобретение и сохранение вещей, без которых, по нашему разумению, нам не стать счастливыми, то тут мы явно заблуждаемся и гоняемся за тенью в надежде ее поймать, ставя наше счастье в зависимость от преходящего . О каких тут Небесах на Земле можно говорить? Живя так, их нам никогда не обрести. Ведь Небеса в нашем понимании есть нечто непреходящее, вечное.

Мы же, видящие в совершенствовании залог Небесного блаженства, просто обязаны действовать по своим убеждениям, только тогда мы обретем Небеса, что на Земле. Именно к ним должны быть обращены все наши думы и чаяния, любое желание и любое устремление следует подчинять только этой цели.

Иные, желая возразить, спросят меня: а разве можно совершенствоваться, живя на Земле? (Замечу: совершенствоваться и быть совершенным – далеко не одно и то же; первое означает приближение к совершенству.) Я же, в свою очередь, спрошу их: кто из вас когда-либо ставил перед собой такую цель, которая была бы для вас самой главной? Если таких не найдется, то, я думаю, этот вопрос можно оставить без ответа.

Так что же такое совершенство? Совершенство – это совокупность всех хороших качеств, которыми может обладать благодаря своим природным данным тот или иной субъект. Выходит, совершенным допустимо считать человека, имеющего завидное здоровье, сильное и ловкое тело, обладающего разнообразнейшими знаниями, самыми верными взглядами, крепчайшей волей. Сами же старания и стремление привить себе максимум тех хороших качеств называются совершенствованием. Когда Каюс намеревается изучить философию, Титиус упражняется в плавании, а Семпрониус пытается развить свою силу воображения, сделав ее живее и богаче, то все они совершенствуют себя, хотя не исключено, что ни один из них Небес на Земле так и не найдет.

Сами по себе человеческие качества конкретной ценности не имеют. Они подобны нулям, значимость которых зависит от числа, стоящего перед ними. Но у человека есть одно качество, определяющее ценность всех прочих, которое именуется – правильное понимание своего долга и обыкновение действовать сообразно с этим пониманием, что в дальнейшем я буду для краткости называть исполнением долга . Вот оно-то и определяет нашу истинную ценность. Все прочие хорошие качества, которые можно развить в себе, ценны лишь настолько, насколько они способствуют исполнению нами своего долга. Справедливость сказанного доказывать не нужно. Это и так хорошо понятно, к чему еще доказательства? Значит, критерием ценности человека может служить только то, насколько он верен своему долгу. Какой правитель самый достойный? Какой купец самый уважаемый? Какой ученый самый выдающийся? Какой солдат, ремесленник, пастух самый лучший? Какая прислуга самая лучшая? На все эти вопросы один ответ: тот из них, кто вернее всех служит своему долгу.