Жозеф де Гибер - Духовность Общества Иисуса

Вскоре, в июне 1551 г., Игнатий отчетливо разъясняет свою мысль о том, какова должна быть молитва иезуитов в период подготовки [158] Письмо о. Брандану, п. 6, Epist. S. Ign., Ill, p. 510. – Тот же оборот можно найти и в «Упражнениях», п. 39, где между прочим замечено, что «совершенные постоянным созерцанием и просвещением разума более привыкли замечать и чтить Бога, присутствующего во всех творениях существом и всемогуществом Своим». : «Будучи преданы учебе, вряд ли наши студенты могут уделять много времени продолжительным размышлениям. Помимо назначенных для совершенствования духовных упражнений (то есть мессы, часа, отведенного на молитву и испытание совести, и еженедельной исповеди и причастия), они могут учиться искать Божьего присутствия во всем: в разговорах, в жизни, во всем, что они видят, ощущают, слышат, осознают, во всех своих дел ах, так как Его Божественное Величие воистину присутствует во всем Своим существом и всемогуществом. Такой вид размышления – когда Бога находят во всем – является более легким, чем возвышенные размышления о тех вещах божественных, которые более отвлеченны и на которых нельзя сосредоточиться без некоторого усилия. Это благое упражнение приведет к великим посещениям Господним, располагая нас к ним, пусть даже они будут свершаться в кратких молитвах. К тому же схоластики могут постоянно посвящать Богу свою учебу и усилия, которые они к ней прилагают, жертвуя своими личными предпочтениями, дабы послужить Его Божественному Величеству и оказать помощь душам, за которые Он умер». В это же время Поланко так обобщает мысль своего настоятеля, отвечая отцу Урбано Фернандесу, который просил указаний для подготовки молодых иезуитов [159] Epist. S. Ign., Ill, p. 502; cf. Ribadeneira, De ratione S. Ign. in gubern., с 2, n. 4; Scr. de S. Ign., I, p. 447, где почти слово в слово воспроизводятся те же самые советы. : «Что до молитвы и размышления, когда нет в том особой нужды в связи с тяжкими и опасными искушениями, он советует скорее искать Бога во всех своих делах, чем постоянно посвящать им значительное количество времени. Он желает видеть этот дух в членах Общества: чтобы в любом деле милосердия или послушания они находили (если это возможно) не меньше благоговения, чем в молитве или размышлении, ибо всё они должны делать лишь ради любви к Господу Богу нашему и ради служения Ему. И всякий должен более довольствоваться тем, что ему приказывают, ибо тогда он не сможет сомневаться, что в этом он исполняет волю Господа Бога нашего».

О том, как возможно такое постоянное единение с Богом, Игнатий напоминает Надалю и Камаре, который пишет в своих заметках от 2 марта 1555 г.: «22 ноября прошлого года, когда отец Надаль говорил с отцом нашим о полуторачасовой молитве, которую он дозволил в Испании, отец сказал, что никогда никто не убедит его в том, что студентам не достаточно часа при условии самоумерщвления и самоотречения; что один за четверть часа с легкостью может помолиться больше, чем другой задвачаса, что не мешает дозволять более долгую молитву тому, кто подвергается вящим испытаниям. На днях, когда отец говорил со мной о том же самом, он сказал мне, что ему представляется, что нет большего заблуждения в вещах духовных, чем желание вести других собственным путем, имея в виду долгие молитвы, которые творил сам. Он добавил затем, что из ста человек, предающихся длительным молитвам и великим делам покаяния, большинство подвергают себя большой опасности, прежде всего, сказал отец, косности разумения (dureza de entendimiento). Посему в основание всего отец положил самоумерщвление и отречение от своеволия. И когда он говорил Надалю, что в коллегиях достаточно часа молитвы, то особо подчеркнул, что для этого нужно самоумерщвление и самоотречение. Таким образом, как мы видим, отец придает решающее значение всему, что свойственно Обществу, как то безразличие, опрос после испытаний и получения свидетельства об испытаниях, – а не молитве, если только она не рождается из вышеперечисленных дел. Вместе с тем отец, как я часто замечал, весьма восхваляет молитву, особенно такую, которую человек совершает, постоянно видя перед собой Бога» [160] Memoriale, п. 256, Scr. deS. Ign., I, p. 278; Fontes Narr., I, p. 676–677. Несколькими днями раньше Гонсалвиш заметил, п. 195, р. 250: «Когда отец говорит о молитве, всегда представляется, что он подразумевает, что страсти должны быть усмирены и умерщвлены, и именно это ценит превыше всего. Мне вспоминается, что раз, когда мы говорили об одном добром монашествующем, которого он знает, и я сказал, что он человек великой молитвы, отец поправил меня и сказал: “Это человек великого самоумерщвления”». .

Эти довольно пространные цитаты ясно показывают нам, какова была мысль Игнатия о молитве и ее роли в подготовке и жизни его сынов: это не цель, но средство достижения главной цели – служения Богу. Без сомнения, служение это совершается не без помощи благодати, обретенной посредством молитвы, и не без единения духа и сердца с Богом. И все же основное условие этой непрестанной молитвы и постоянного единения, побуждающего находить Бога везде и во всем, – не долгие созерцания, но – когда душой уже пройдены Упражнения – умерщвление страстей и самоотречение. Этот, последний, момент, к которому он возвращается снова и снова, обладает для него несомненностью основополагающего принципа, внушенного ему опытом: не что иное, как необузданные страсти и себялюбивые поиски своего, более всего мешают душе пребывать в единении с Богом, находя и любя Его во всем. Но, раз воистину освободившись от этих пут, души уже сами устремляются к Богу и остаются в единении с Ним, что бы они ни делали.

Вот почему в наставлениях отцу Фернандесу, приведенных ниже, Поланко после трех замечаний о качествах, которые должны выказывать кандидаты в члены Общества, тут же продолжает: «Относительно же тех, которые приняты, я замечу, что отец наш более всего старается обеспечить их послушание и считает, что прежде всего нужно добиваться именно его… Людей упрямых, которые беспокоят и тревожат других даже по мелочам, он не выносит. Что до дел самоумерщвления, я вижу, что он более поощряет и ценит те, которые касаются почестей и самооценки, чем те, что причиняют страдание плоти, как то посты, самобичевание и ношение власяницы» [161] Epist. S. Ign., III, p. 501; эта часть письма также вопроизводится в Ribadeneira, De ratione S. Ign. in gubern., с 2, n. 1; Scr. de S. Ign., I, p. 447. .

Это не имеющее себе равных место, которое Игнатий отводил послушанию в духовной жизни своих монашествующих, – факт хорошо известный. В переписке, где духовные наставления как таковые скорее редки, мы находим целый ряд писем, содержащих все более и более полное объяснение его представления о добродетели послушания. Уже в 1542 г. в записке, адресованной Родригесу, он так завершает свои суровые предписания, касающиеся двух монашествующих: «Превыше всего я прошу тебя ради любви к Господу нашему Иисусу Христу заботиться о том, чтобы все твои подчиненные были полностью смиренны и послушны. Если они не способны на это, то они не смогут оставаться с вами, но и здесь долго не продержатся» [162] Epist. S. Ign., I, p. 211; в это же время (ibid., p. 228) он объясняет отцу Виоле, в чем состоит слепое послушание, и показывает ему, как он от него далек. . 29 июля 1547 г., призывая иезуитов Гандии избрать себе местного настоятеля, он излагает им общую теорию монашеского послушания в виде первоначального наброска [163] Ibid., I, р. 551; см. также письмо к Араосу (31 октября 1547 г., I, р. 620–622), где он излагает принципы выбора местных настоятелей, оставляя, тем не менее, решающее слово за самим Араосом как за провинциалом. Среди мотивов послушания самый первый таков (р. 554): Si hemos de tener aquel modo de vivirpor mejor en que a Dios se haze mas grato servicio, este tendremos por tal en que se haze de todas obligacion de la obediencia que sobre todos los sacriflcios es accepta («Если мы считаем лучшим такой способ жизни, когда наше служение наиболее угодно Богу, то должны считать лучшей такую жизнь, когда на всех распространяется обязанность послушания, которое предпочтительнее всех жертв»). ; он возвращается к этому предмету в письме к иезуитам Коимбры от 14 января 1548 г.; [164] Ibid., I, р. 681; 27 марта 1548 г. (Epist. S. Ign., II, p. 56–64), отвечая на вопросы Овьедо о молитве, он прежде всего старается внушить ему представление о ценности и необходимости послушания. и, наконец, 26 марта 1553 г. отправляет в Португалию знаменитое письмо, где придает своей мысли окончательную, завершенную форму [165] Epist. S. Ign., IV, p. 669–681. .