Иоганн Арндт - Об истинном христианстве

12. И хотя ты ещё много подвержен немощи плоти и не можешь совершать всего того, чего с радостью желал бы, но тебе, коль скоро ты каешься, вменяется заслуга Христова, и Его совершенным послушанием покрывается грех твой. И, таким образом, чрез непрестанное покаяние, когда вновь и вновь восстаёт человек от грехов, вменение заслуги Христовой всегда имеет место. Если же нечестивый, нераскаянный человек, произвольно дающий господствовать в себе греху и с вожделением повинующийся плоти в похотях её, захочет вменить себе искупление Христово, то это будет совершенно тщетно. Ибо какую пользу может принести кровь Христова тому, кто попирает её (см.: Евр. 10:29)?

1. Принимая от Бога с благодарением, со страхом и трепетом временные блага, мы должны употреблять их только на то, для чего они сотворены: на удовлетворение необходимых наших жизненных потребностей. Остаётся ли от того какой избыток: золото и серебро, пища и питие, одежда и прочее, – всё это даётся человеку для испытания, каким он при этом окажется и как будет обходиться с дарованным: будет ли он прилепляться к Богу и взирать единственно на невидимые небесные блага и радоваться о Боге, или отпадёт от Бога и устремится ко временным похотям и земному миру, возлюбит земной рай более небесного?

2. Поэтому Бог предоставил человеку свободный выбор относительно временных вещей. Бог испытует человека посредством богатства, тех или иных дарований, почестей и благосклонности людской: прочно ли будет он прилеплен к Богу, не допустит ли всему этому отвратить себя от Бога, будет ли жить в Боге или вне Бога, с Богом или против Бога, дабы тогда судить его по его собственному выбору, чтобы он не имел никакого извинения, как говорит Моисей: вот, я призываю ныне небо и землю в свидетели на вас: жизнь и смерть предложил я вам, благословение и проклятие, да изберёте жизнь и получите благословение (ср.: Втор. 30:19).

3. Таким образом, все вещи в этом мире положены пред очами нашими не для сладострастия и утех, но для испытания – чего мы можем совсем и не понять, если не будет в нас стремления к высшему благу. Ибо всё сие есть запретное древо с плодами своими, от коего мы не должны вкушать (см.: Быт. 2:16), то есть не должны мы так вожделевать мира сего, чтобы находить в нём утешение и радость сердца. Однако ныне весь мир поступает так, ища наслаждения своего во временном для услаждения плоти дорогими яствами и питием, драгоценными одеждами и прочими вещами, которым радуется мир – что и отвращает бо́льшую часть людей от Бога.

4. Христиане же помышляют, что они суть странники и пришельцы Божии на земле, почему и пользуются они всем временным только для необходимой потребности, а не для наслаждения. Только Бог должен быть нашим веселием и радостью, а не мир сей. В противном случае мы совершаем грех и посредством злых похотей ежедневно вкушаем с Евою от запретного древа. Христиане не полагают отрады своей в земной пище: их внутренние очи устремлены к пище вечной. Христиане не блистают земными одеждами, но стремятся желаниями своими к небесному одеянию светлости Божией и осиянию тела, уготованному праведникам (см.: Мф. 13:43). В том мире всё для христиан есть крест, искушение, влечение ко злу, яд и желчь. Всё, к чему человек прикасается с похотением и что употребляет для услаждения плоти, без страха Божия, есть яд для души, хотя телу оно кажется приятным, полезным и даже целительным. Ах! никто не хочет познать, что́ есть запретное древо с плодами его! Всякий с великим вожделением простирает руку свою к недозволенной похоти плоти, что и есть запретное древо.

5. Кто же является истинным христианином, тот всем пользуется со страхом, как странник и пришелец, и тщательно следит, чтобы употреблением пищи и питья, одежды и жилища и других временных вещей не прогневать Домовладыку Бога и не оскорбить товарищей своих (ср.: Мф. 24:45–51); он остерегается злоупотребления временным и всегда верою взирает в вечное, будущее и невидимое, где обретаются истинные блага. Ибо что пользы телу в его долгом наслаждении сладострастием в мире сем, если потом неизбежно будет оно съедено червями? Вспомним св. Иова, сказавшего : наг я вышел из чрева матери моей, наг и возвращусь (Иов 1:21). Мы не приносим с собою на землю ничего, кроме нагого, исполненного потребностей, немощного и слабого тела. Подобно тому надлежит нам перейти отсюда и в иной мир, оставив здесь даже и тело, и жизнь нашу – никак не можем мы взять их с собою.

6. Всё, что мы от часа нашего рождения до самого часа смерти получаем на земле – пищу, питие, одежду, жилище, – есть из милости данный нам скорбный наш хлеб и удовлетворение необходимых потребностей тела. Всё это оставим мы в час смерти и отойдём отсюда в гораздо большей бедности, чем в той, в которой пришли в мир сей (см.: 1 Тим. 6:7). Поистине, человеку умирать бедственнее, нежели родиться. Когда он приходит в мир, то по крайней мере приносит с собою тело и жизнь и сразу обретает покров, пищу и жилище. Когда же он умирает, то должен оставить не только всё это, но и тело, и жизнь свою. Кто же беднее человека, когда он умирает? И если не обогатится он в Боге, то не несчастнее ли он всякой твари?

7. Итак, если мы суть странники и пришельцы, и всё временное простирается не дальше сохранения преходящего нашего тела, то для чего мучим мы и отягощаем нашу бедную душу? Послужит ли нам что-либо временное после смерти? Не безумие ли – собирать для жалкого мертвенного тела столь много имущества, которое всё равно должен будешь ты оставить на земле (см.: Лк. 12:20–21)? Неужели ты не знаешь, что есть другой, лучший мир, что есть другое, лучшее тело и жизнь, чем это преходящее тело и бедственная временная жизнь? Неужели ты не знаешь, что ты странник и пришелец у Бога (ср.: Пс. 38:13)? Вы пришельцы и поселенцы пред очами Моими (ср.: Лев. 25:23), хоть вы и не помышляете о том, – говорит Господь.

8. Таким образом, раз Господь говорит, что мы суть странники и пришельцы, то очевидно, что отечество наше – в другом месте. Это становится ясным, когда мы рассматриваем время и вечность, видимый и невидимый мир, земные и небесные обители, смерть и бессмертие, преходящее и непреходящее, временное и вечное. Когда мы всё это созерцаем и сравниваем между собою, то душа наша очищается, и мы верою видим многое, остающееся непознанным для всех тех, которые не имеют такого строя мыслей. Они наполняют себя земною грязью мира сего, валяются в ней, впадают в излишек мирских забот, сребролюбие и лихоимство; они слепы относительно душ своих, хотя и имеют очень острое зрение по отношению к временным вещам. И они думают, что нет жизни радостнее, благороднее и выше, как только в этом мире, который, однако же, для истинных христиан есть не что иное, как долина плача, мрачный ров и тесная темница.