Роберт Готц - Таинства в истории отношений между Востоком и Западом

5. На брошенный Кириллом I вызов ответил в 1638—1642 гг. митрополит Киевский Петр Могила [408]своим «Исповеданием православной веры», которое – особенно в части таинств – по форме и по содержанию основывалось на католическом богословии. Правда, в своем окончательном и официально апробированном виде «Исповедание» появилось лишь после значительной редактуры и перевода на греческий протосинкелла Мелетия Сирига, будучи опубликовано под названием «’Ορθόδοξος ομολογία» («Православное исповедание») в Яссах в 1642 г. и получив одобрение четырех восточных патриархов после 1643 г. Вполне возможно, что внесенные изменения не отвечали воззрениям самого Петра (Могилы). В любом случае типографским способом «Православное исповедание» впервые было издано через 20 лет после его смерти в 1666 г. на греческом языке.

6. Мелетий Сириг, борясь с Кириллом Лукарисом, не ограничился переводом «Православного исповедания» Петра (Могилы), он сам написал трактат, в котором подробно, пункт за пунктом, пытался опровергнуть еретическое учение патриарха. Но это сочинение увидело свет только спустя многие годы после кончины его создателя: патриарх Иерусалимский Досифей II издал его в 1690 г. [409]

7. На Иерусалимском соборе, созванном Досифеем в 1672 г., участникам вновь было предложено для внимательного рассмотрения и одобрения «Православное исповедание» («’Ορθόδοξος ομολογία») Петра (Могилы), а также подготовленный самим патриархом Иерусалимским Досифеем II (Нотарой) документ, представлявший собой православное опровержение тезисов Кирилла I и вошедший в историю под названием «Исповедание Досифея». В официальные акты собора «Ασπίς της ορθοδοξίας» («Щит православия») это «Исповедание» было включено как вторая их часть [410].

8. В 1723 г. «Исповедание Досифея» в русском переводе было отослано греческими патриархами Святейшему синоду в Санкт-Петербург. Там оно вышло в свет под названием «Послание восточных патриархов» и получило в России официальное церковное признание. Однако в издании 1838 г., где был дан параллельно греческий текст и церковнославянский перевод, «Исповедание Досифея» было «очищено» от некоторых латинских заимствований. Уже в церковнославянском переводе «Православного исповедания» Петра (Могилы) греческие монахи братья Лихуды [411], готовившие его в 1696 г. к изданию в Москве, посчитали необходимым внести в текст исправления с целью исключить латинское влияние в учении о трех ипостасях Божьих и о евхаристии, в результате чего сочинение Петра (Могилы) претерпело значительные изменения.

Ответы патриарха Иеремии II, как и «Православное исповедание» Петра (Могилы) и «Исповедание Досифея» (и первая часть «Щита православия»), получили в православном мире в XVII и XVIII вв. название «символических книг», т. е. нормативных правил веры. Даже в XIX в. архиепископ Макарий (Булгаков) строил свое фундаментальное изложение догматики на двух «вероисповеданиях», одобренных Иерусалимским собором. Но в том же XIX в. некоторые православные богословы начали оспаривать их нормативный характер, и это мнение в настоящее время признано справедливым. За «символическими книгами» сегодня признается лишь относительный авторитет, со множеством оговорок, так как в них просматривается зависимость от времени и условий возникновения. Но их богословская ценность остается бесспорной [412]. «Хотя эти книги менее авторитетны, чем определения вселенских соборов, они не перестают быть достойными помощниками православных догматистов, ибо они выразили сознание кафолическо-православной церкви, как оно сложилось ко времени их издания, и в своей общей линии согласны с церковным преданием», – считает П.Н. Трембелас [413].

Большой авторитет, который снискали «символические книги», привел к тому, что прокатолическое учение о таинствах вошло в православные церкви и стало частью православной жизни.

15 сентября 1574 г. канцлер Тюбингенского университета Якоб Андреэ и специалист по греческому языку и историк Мартин Крузий направили патриарху Константинопольскому Иеремии II (Траносу) греческий перевод Аугсбургского вероисповедания с просьбой дать отзыв.

Однако патриарх ограничился вежливым уведомлением о получении текста. В своем письме от 20 марта 1575 г. Андреэ и Крузий вновь просили прислать отзыв об Аугсбургском вероисповедании (Confessio Augustiana). Греческий вариант Аугсбургского исповедания, изначально составленный Дёльчем (PaulDältsch, PaulusDolscius) для западного читателя, был переработан специально для греков гуманистом Филиппом Меланхтоном . Он основывался преимущественно на первом издании этого исповедания, но принимал во внимание различные редакции, в том числе относящиеся к 1540 и 1541 гг., комбинировал их и давал в пересказе позднейшие дополнения [414].

В первом своем ответном письме, датированном 15 мая 1576 г., патриарх Иеремия II (ум. 1595 г.) дал свои замечания на каждый из 21-го пункта этого вероисповедания. Патриарх воспользовался возможностью высказаться и о таинствах. Для правильного понимания смысла его ответов важно учитывать, что греческий вариант Аугсбургского исповедания был значительно изменен в результате нескольких редакций.

В пункте 5 («О проповеди») Аугсбургского исповедания сказано, что проповедь установлена Богом с целью возвещать Евангелие и совершать таинства, посредством которых Святой Дух пробуждает в человеке веру [415]. Но патриарху это показалось выраженным неточно, и он написал о личности проповедника: «Возвещение и публичное чтение Евангелия, как и совершение таинств (μυστήρια), предлежит только тому, кто на это служение законно поставлен. Кафолическая церковь [416]допускает проповедовать и совершать таинства лишь тех, кто канонически “запечатлен”, призван и посвящен, а также не придерживается никакой злой ереси, как и требует церковное предание. Заблуждаются те, кто утверждает, что Божественные и святые таинства могут совершать избранные в силу случайных обстоятельств миряне или неканонически поставленные пресвитеры» [417].

Хотя в пункте 7 греческого варианта Аугсбургского исповедания («О церкви») прямо подчеркивается, что «церковь есть собрание святых, в котором Евангелию обучают без искажений, а таинства совершают правильно», патриарх ограничивается только существенными замечаниями относительно понятия «таинства» и ничего не говорит о проповеди Евангелия. При этом Иеремия II открыто опирается на трактат кипрского богослова первой половины XIV в. Георгия Лапифа, который жил в эпоху правления на острове итальянцев и испытал весьма сильное влияние католической схоластики [418].

Отвечая на пункт 7, патриарх выдвинул несколько основополагающих идей о таинствах. Он твердо настаивал на том, что их семь: «Семь даров Святого Духа, как говорит пророк Исайя, и семь таинств церкви, действуемых Духом. Только они, эти семь, и никакие другие, показывают их назначение. Ради рождения человека существует таинство брака, совершаемое во Христе; применительно ко спасению – таинство поставления священника; через них и благодаря им действуют совершенно необходимые таинства: крещение, миропомазание и евхаристия; для тех, кто посвятил себя Богу, – рукоположение, которое то же, что брак для мирян; для тех, кто после крещения согрешил, – покаяние и помазание освященным елеем, первое дарует отпущение грехов, а второе – очищение налипшей в душе скверны… Каждое из этих таинств узаконено Писанием» [419].