Филип Дик - Порвалась дней связующая нить

– Эка! – воскликнул Джек. – Слушай, это, пожалуй, по мне!

– По аннотациям судить нельзя, – отозвался Вик. – Все книги тех лет рекламируются одинаково.

– Точно, – подтвердил Джек. – Вообще у людей не осталось ничего святого. Ты сравни-ка довоенное с нынешним: все по-другому. До Второй мировой не было этой нечестности, преступности, всяческих мерзостей и наркотиков. Подростки громят автомобили, на дорогах ужас что творится, а водородные бомбы… и еще – цены на кофе. Кошмар! Кому только идет награбленное?

На эту тему они поспорили. День тянулся медленно, сонно, ничего или почти ничего не происходило.

***

В пять Марго Нильсон схватила плащ, ключи от машины и выскочила из дома. Сэмми нигде не было видно. Где-то играет, но искать его времени нет, надо спешить, иначе Вик решит, что она не заедет, и пойдет на автобус. Марго снова вбежала в дом. В гостиной ее брат оторвался от банки с пивом и пробормотал:

– Уже вернулась?

– Я не уезжала. Не могу найти Сэмми. Ты присмотришь за ним, пока меня не будет?

– Конечно, – сказал Рэгл. Но лицо его было настолько измученным, что Марго тут же передумала уезжать.

Он властно смотрел на нее красными воспаленными глазами; галстука на нем не было, рукава рубашки засучены, рука с банкой пива дрожала.

Вся комната была завалена бумагами и графиками, они образовывали большой круг, в центре которого находился Рэгл. Казалось, ему никогда не выбраться из этих завалов.

– Не забудь, мне надо успеть на почту к шести, – жестко проговорил он.

Перед Рэглом покосившейся шелестящей кипой громоздились папки. Он годами собирал материал. Справочники, карты, графики и все ответы, которые он посылал раньше, месяц за месяцем… Он всеми способами сокращал варианты так, чтобы их можно было изучать. Прибор последовательной развертки, по его словам, уже разработан; на темном фоне всех возможных вариантов яркой точкой высвечивались правильные ответы. Устройство позволяло пропускать варианты один за другим, при этом точка пульсировала: вспыхивала и пропадала, металась вверх и вниз, и в этом движении Рэгл находил определенную закономерность. Марго не улавливала здесь ничего. Поэтому, наверное, Рэгл и побеждал. Она несколько раз участвовала в конкурсе, но безуспешно.

– Как идут дела? – спросила Марго.

– Мне удалось определиться по времени. В четыре часа дня. Теперь осталось, – он поморщился, – узнать место.

К длинной фанерной доске над столом была приколота сегодняшняя заявка на официальном бланке, присылаемом газетой. Сотни крошечных квадратиков, каждый пронумерован и учтен. Рэгл уже поставил отметку в графе времени. Графа 344, Марго видела воткнутую красную иголку. Оставалось место. Очевидно, это было труднее.

– Отключись ты на несколько дней, – не выдержала она. – Отдохни. Последние два месяца ты явно перерабатываешь.

– Если отключусь, – сказал Рэгл, поскрипывая вечным пером, – то потеряю все свои преимущества, потеряю, – он пожал плечами, – все, что завоевал, начиная с пятнадцатого января.

Он просчитывал на логарифмической линейке точку пересечения линий.

Каждый заполненный им бланк становился, в свою очередь, информацией для картотеки. Таким образом, пояснял Рэгл сестре, с каждым разом у него возрастали шансы на правильный ответ. Чем дольше продолжался конкурс, тем легче для него. Но ей казалось, что он с каждым разом мучается все сильнее. «Почему?» – спросила она однажды.

– Потому, что я не могу допустить проигрыша, – объяснил он. – С каждым правильным ответом мой вклад увеличивается.

Конкурс продолжался; временами Рэгл не успевал подсчитывать выигрыши.

Он всегда побеждал. Нашел хорошее применение своему таланту. Все началось с шутки, попытки сорвать пару долларов за удачную догадку. Шутка превратилась в ежедневный приработок, а потом – в непосильную ношу, которую уже не бросить.

«Наверное, они этого и добиваются, – подумала Марго. – Им главное – тебя втянуть, а там, может быть, и жизни не хватит, чтобы набрать нужное количество очков».

Однако Рэгл набрал, и «Газетт» регулярно платила ему за правильные ответы. Кажется, получалось не меньше сотни долларов в неделю. Жить во всяком случае было можно. Но он трудился так напряженно… гораздо, между прочим, напряженнее, чем на обычной работе. С восьми утра, когда газету бросали на крыльцо, и до девяти или десяти вечера. Непрерывный поиск. Совершенствование методов. И самое главное – постоянный страх ошибки. За неправильный ответ сразу же дисквалифицировали.

Рано или поздно это все равно случится.

– Принести кофе? – спросила Марго. – Могу, пока не ушла, приготовить сэндвич или еще что-нибудь. Я же знаю, что ты ничего не ел.

Не отрываясь от работы, Рэгл кивнул.

Положив плащ и сумочку, она направилась к холодильнику. Пока доставала тарелки, распахнулась дверь и появились Сэмми с соседской собакой, оба взъерошенные и запыхавшиеся.

– Услышал, как хлопнул холодильник? – спросила Марго.

– Я правда хочу есть! – воскликнул Сэмми. – Можно, я возьму холодную котлету? Не надо ее разогревать, съем как есть. Так даже лучше!

– Иди садись в машину, – велела мать. – Сейчас я сделаю сэндвич дяде Рэглу, и мы едем в магазин за папой. И выгони немедленно этого пса, он здесь не живет!

– Ладно, – вздохнул Сэмми. – В магазине наверняка найдется что поесть.

Марго услышала, как за ним и собакой захлопнулась дверь.

– Я нашла Сэмми, – сообщила она Рэглу, внося сэндвичи и яблочный сок. – Так что можешь о нем не волноваться, я беру его с собой в город.

Рэгл взял сэндвич и произнес:

– Может, лучше мне было бы играть на скачках?

– Ты бы там ничего не выиграл, – рассмеялась Марго.

– Пожалуй.

Он машинально начал есть, но к яблочному соку не притронулся. Вместо него приложился к банке с пивом, которую нянчил уже целый час.

«Как он может делать такие сложные вычисления под теплое пиво? – успела подумать Марго. И выбежала к машине с плащом в руке. – Видно, привык. В армии накачивался теплым пивом через день».

Целых два года Рэгл и его напарник обслуживали метеостанцию и радиопередатчик на крошечном атолле в Тихом океане.

К концу дня движение, как всегда, оживилось. Но «фольксваген» проскакивал во все щели, и это ей нравилось. Большие и неуклюжие машины напоминали увязших в песке земляных черепах.

«Самое удачное наше вложение, – подумала Марго. – Небольшая иностранная машина. И совершенно не изнашивается: эти немцы делают все так аккуратно. Вот только сцепление не довели до ума, каждые пятнадцать тысяч миль… Собственно, ничего идеального не бывает, во всяком случае в наш век – с водородными бомбами, Россией и растущими ценами».

Прижавшись к окну, Сэмми хныкал: