Бернар Вербер - Танатонавты

Мы обеспокоенно переглянулись. Мы уже достаточно хорошо знали Феликса, чтобы почувствовать, что с ним что-то не в порядке. Может, это толпа так на него подействовала?

Президент хлопнул его по плечу:

– Как дела, Феликс?

Болезненная гримаса исказила лицо Феликса. Телезрители, смотревшие передачу не с начала, подумали, что случайно переключились на фильм ужасов.

– Э-э… Бывало и получше.

– Нервишки?

– Да нет же! – рявкнул Феликс. – Ноготь у меня врос, сука! Всю ночь промаялся.

Президент подскочил на месте.

– Ноготь? Что ж вы раньше не сказали!

Люсиндер хотел устроить Феликсу взбучку, но момент был неподходящий.

– Вросший ноготь – это мне знакомо. Очень болезненно, но это легко вылечить.

– Я наглотался аспирина, но все равно болит. Достало уже!

Я предложил отложить эксперимент. Если Феликс испытывает боль, он может не захотеть возвращаться в свое тело.

Президент стал упрашивать Кербоза:

– Вы вернетесь, Феликс, обещаете? Я уже подписал указ о вашей амнистии. Если у вас все получится, вы будете свободны, совершенно свободны! Понимаете, Феликс? Вы станете уважаемым гражданином.

Феликса, похоже, это не очень убедило.

Зрители, не зная, что делать – выкрикивать новые оскорбления или аплодировать, – затаили дыхание.

Ведущий объяснил, что президент подбадривает своего подопечного, как тренер перед боксерским поединком.

Мы начали уныло готовиться к эксперименту.

Люсиндер тряхнул Феликса за плечи:

– Вы будете свободны! К вам станут обращаться «господин Кербоз», вы станете богатым и знаменитым! Будете ездить в машине с открытым верхом, люди будут приветствовать вас и забрасывать конфетти, как Нила Армстронга, первым ступившего на Луну!

– Это, конечно, хорошо… Если бы не этот хренов ноготь!..

– Черт возьми! Да после того, как вы проглотили столько отравы, заработали язву, испортили себе кожу, – неужели после всего этого какой-то несчастный ноготь заставит вас отказаться от мечты о лучшей жизни?!

– На том свете так хорошо!.. Я там такой легкий, ничего не болит…

Люсиндер потерял терпение:

– Феликс, жизнь – это не ерунда!

– А что хорошего было в моей жизни? Ничего не могу вспомнить, в том-то все и дело. Что вообще в жизни хорошего?

– Что хорошего? А деньги, женщины, духи, закаты на берегу моря, машины, дворцы? – перечислял Люсиндер. Затем, применив известный прием, он поставил себя на место Кербоза и добавил: – А еще есть алкоголь, наркотики, насилие, скорость… Ну же, Феликс! Вы нужны нам. Сейчас у вас в друзьях президент, замечательные ученые, самая очаровательная медсестра на свете! Кому еще так повезло?! Мы на вас рассчитываем.

Феликс опустил глаза и покраснел, как провинившийся ребенок:

– Да… Я это все знаю. Но там они тоже желают мне только добра. А здесь мне никогда не везло. Ноготь опять же этот… Полный зал злых людей. В этом мире меня мало что радовало. Вообще ничего, если хорошенько подумать.

Люсиндер изумленно уставился на Феликса:

– Вас мало что радовало? Феликс, вы хотите сказать, что никогда… Вы никогда не…

Верзила залился пунцовым румянцем:

– Ну да. Кроме мамы, меня никто не любил, а мама… она ведь там.

Толпа начала терять терпение.

– Смерть обезьяне! – выкрикнул какой-то шутник.

Ведущий попробовал вмешаться:

– Феликс Кербоз! Рост – сто девяносто пять сантиметров, вес – сто килограммов. Довольно хорошие показатели для его возраста. Судя по тому, что мы читали в прессе, вес и рост никак не влияют на успех перехода от жизни к смерти, но все же лучше, если подопытный находится в хорошей физической форме.

Амандина слышала разговор нашего танатонавта с президентом. Она подошла к Кербозу:

– Так вы девственник, Феликс?

Тот побагровел. Амандина задумалась на секунду и что-то шепнула ему на ухо. Феликс побледнел, покраснел, на его лице показалось жалкое подобие улыбки. Эти двое были похожи на Квазимодо и Эсмеральду. Феликс не спускал с Амандины глаз. Наконец он опомнился.

– Ладно, давайте. Вроде этот сучий ноготь поутих.

Люсиндер предложил добавить болеутоляющего в «ракетоноситель», чтобы вросший ноготь не отвлекал Феликса, но я отказался: не самое подходящее время экспериментировать с новыми смесями. Только 800 миллиграммов тиопентала и обычный набор препаратов.

Президент Люсиндер отстегнул галстук-бабочку Кербоза, закатал ему рукав и стал прикреплять электроды. Можно было подумать, он всю жизнь только этим и занимался.

– Люсиндер – убийца! Убирайся!

Я подошел и принялся помогать. Мы теперь все были в одной лодке. Амандина сосредоточенно занималась своей работой.

Насмешки летели в нее словно копья, но она знала, что делает. Она настроила электрокардиограф, электроэнцефалограф и слабо улыбнулась, хотя оскорбления так и сыпались на нас.

Весь зал скандировал:

– Убийцы! Душегубы!

Феликс Кербоз дышал все медленнее, как его учил Рауль. Вдыхал носом, выдыхал через рот. Этот метод дыхания был, кажется, придуман для рожениц, чтобы им легче было переносить схватки.

– Все готово! – объявил президент Люсиндер, прикрепив последний электрод к волосатой груди танатонавта.

– У меня тоже, – сказал Рауль, закрепляя датчики пульса.

– Готов! – повторил за ним я.

– Готова! – отозвалась Амандина.

Эксперты подошли ближе, чтобы как следует рассмотреть аппаратуру. Они проверили работу электродов и датчиков, пощупали у Феликса пульс. Иллюзионист простучал ногой сцену, ища замаскированный люк или еще какое-нибудь хитрое приспособление. Потыкал шилом в обивку кресла, чем привел в восторг публику, ожидавшую, что он вот-вот обнаружит тайный ход прямо под нашим креслом. Потом кивнул остальным членам комиссии, и те принялись строчить в блокнотах. Наконец они жестами показали нам, что можно начинать.

В огромном Дворце конгрессов наступила тишина. Казалось, можно было услышать, как летит душа.

– Начали! – рявкнул Рауль, раздраженный враждебно настроенной толпой.

– Ладно, пока, ребята! – сказал Феликс, помахав толстыми, как сосиски, пальцами.

Амандина погладила редкую поросль на его макушке и чмокнула в уголок рта, как раз когда он собирался закрыть глаза.

– Возвращайся! – прошептала она.

Феликс улыбнулся и начал отсчет:

– Шесть… пять… четыре… три… два… один… Пуск!

И, тут же нажав на кнопку, вылетел из этой жизни.

В конце XX столетия словари и энциклопедии давали следующее определение смерти:

СМЕРТЬ – полное прекращение жизни.

Бытовое определение : о человеке говорят, что он умер, если его сердце больше не бьется и он перестал дышать.

Определение, принятое в Америке в 1981 году : индивидуум считается умершим после необратимого прекращения всех функций головного мозга.