Грег Кокс - Планета обезьян. Война

В ответ на сигнал тревоги сотни обезьян выскочили из наблюдательных постов, спрятанных на деревьях и по краям скалы. Высоко над водопадом одинокий шимпанзе дул в выдолбленный бараний рог, предупреждая о приближении нарушителей. Еще больше обезьян ответили этому сигналу.

Цезарь обменялся обеспокоенными взглядами с Морисом.

Неужели люди шли за ними до самого водопада?

Обезьяны на берегу реки, которые всего несколько мгновений назад отдыхали от трудного перехода, схватились за оружие и пристально вглядывались в ту сторону, откуда они пришли. Они сформировали живые щиты вокруг раненых обезьян, чтобы защитить их от того, что к ним приближалось. Недавно приобретенные ружья и арбалеты были повернуты в сторону леса. Цезарь приготовился к сражению.

Наверное, предыдущее нападение было просто предшественником более серьезной битвы?

С каждым ударом сердца напряжение становилось все более давящим. Цезарь едва сдержал дыхание, когда небольшая группа пришельцев выехала верхом из леса. Его нервы натянулись, пока меркнущий солнечный свет не упал на лица и фигуры всадников – и все страхи Цезаря мгновенно развеялись, сменившись счастьем и облегчением.

На спинах лошадей, завешанных седельными сумками, сидели четыре обезьяны, устало клонившиеся вперед после многодневного перехода. Пыль запеклась на их волосатых телах. Они не были незнакомы Цезарю.

Совсем нет.

С бьющимся сердцем Цезарь и все остальные бросились к вновь прибывшим, выражая свою радость криками, пока те спешивались. Перетянутый ремнями молодой шимпанзе с удивительными голубыми глазами подошел к Цезарю, который в нетерпении ждал его. Старые шрамы пересекали грудь и правое плечо молодой обезьяны. Морис и остальные попятились, уступая двум шимпанзе больше места. Переполняемые эмоциями, они пристально смотрели друг на друга, потом Голубоглазый жестами начал говорить с Цезарем.

– Привет, отец, – сказал он.

Широкая улыбка расплылась по лицу Цезаря, и он радостно обнял своего старшего сына. Толпа счастливо забормотала, празднуя воссоединение семьи, и снова послышались приветственные возгласы в адрес Голубоглазого и его товарищей, которых не было много месяцев.

Возвращение сына, целого и очевидно невредимого, – именно то, что было нужно Цезарю после всех ужасов этого дня. Он обнял Голубоглазого, ласково хлопая его по спине, а потом повернулся к другим путешественникам, которых он тоже очень рад был видеть. Ухмыльнулся Ракете, лысеющему, почти безволосому шимпанзе, которому лет было почти столько же, сколько самому Цезарю. Ракета, вместе с Морисом, тоже был пленником в мерзком убежище для приматов, до того как Цезарь сумел вывести содержавшихся в заточении обезьян на свободу. Когда-то они с Цезарем были врагами и соперниками, но те времена давно прошли. Ракета неоднократно проявлял себя верным другом и союзником.

«Добро пожаловать домой, – жестами сказал Цезарь. – Ты выглядишь усталым».

Ракета пожал плечами и ответил:

– Долгое было путешествие.

«Отец, – Голубоглазый возбужденно жестикулировал. – Мы кое-что нашли!»

По нетерпеливому выражению лица своего сына Цезарь мог сказать, что тот нес радостную весть. Он был готов услышать больше, но, возможно, в более безопасном месте. Ложная тревога, прозвучавшая несколько мгновений назад, напомнила ему, как уязвимы были обезьяны на открытом месте. Вдобавок к этому вожак был совершенно уверен, что не только он соскучился по уюту родного дома и очага. Да и матери Голубоглазого очень хотелось поскорее увидеть своего сына.

«Пойдем внутрь, – сказал он жестами. – Там все мне и расскажешь».

Он повел собравшихся обезьян к внешнему краю водопада, где они прошли сквозь занавесь льющейся каскадом воды и вошли в громадную пещеру в скале. Невероятная крепость, скрытая в водопадах и окружающих холмах, была тайным убежищем для обезьян Цезаря. Мох ковром покрывал грубый каменный пол и стены пещеры. Мелкие лужицы сверкали, отражая свет, расположенные ярусами каменные уступы служили местом, где обезьяны могли собираться вместе, в то время как водяной туман водопада охлаждал пещеру. Обезьяньи дети бросились вперед, приветствуя вернувшихся воинов, их матери бросились вслед за ними, пытаясь, с разной степенью успеха, взять под свой контроль беспокойное потомство. Самцы обнимали своих жен и любимых. Взрослые стояли, окруженные своими отпрысками и детьми своих родственников. Проливались слезы, когда друзья и семьи погибших узнавали о своей утрате. Близкие суетились над ранеными. Пришли знахари, чтобы лечить их раны.

Среди этой суматохи Цезарь заметил свою жену, Корнелию, пытавшуюся протиснуться к нему и к Голубоглазому; лицо ее лучилось счастьем. Радость светилась в ее прекрасных, цвета ореха, глазах. Разноцветная корона из виноградных лоз и лютиков венчала ее голову. Лицо Голубоглазого расцвело, когда он увидел ее.

«Мама, – с помощью жеста сказал он».

Подойдя к нему, Корнелия обняла Голубоглазого, и он в ответ так же горячо обнял ее. Робкий скулеж указал на присутствие маленького шимпанзе, не более двух лет от роду, прятавшегося за ногами Корнелии.

Улыбнувшись, она осторожно вытащила застенчивого малыша из укрытия.

«Корнелиус, – знаками показала ему она, – разве ты не узнал своего брата?»

Голубоглазый присел на корточки и погладил маленького шимпа по голове. Корнелиус расслабился, наслаждаясь вниманием своего старшего брата. Отведя глаза от трогательной сцены, Корнелия озорно усмехнулась, увидев за спиной Голубоглазого приближавшуюся к ним обезьяну.

– Кое-кто тоже скучал по тебе, – поддразнила она своего старшего.

Встав на ноги, Голубоглазый обернулся и увидел перед собой очаровательную самку шимпанзе, стоявшую прямо у него за спиной. Озеро была одного возраста с Голубоглазым, и их обоюдная симпатия ни для кого из тех, кто их знал, не была секретом. Цезаря развеселило восхищенное выражение на лице его сына, который снова взглянул на свою любимую, застенчиво улыбавшуюся ему. Наклонившись друг к другу, они нежно соприкоснулись лбами.

Цезарь обменялся с женой понимающим взглядом, вспоминая свою молодость и то, как он сам ухаживал за своей любимой. Он с нетерпением ожидал, что когда-нибудь станет дедом.

При условии, что они найдут способ спастись от людей.

Обезьяний зал заседаний представлял собой громадную карстовую полость внутри созданной природой крепости. Грот освещался факелами, бросавшими мерцающие тени на грубые стены. На гранитном полу грота была выцарапана эмблема Цезаря – стилизованное изображение кристалла, помещенного в круг. Только самые близкие знали, откуда произошел этот символ – так выглядело окно на чердаке, через которое когда-то, много лет назад, юный Цезарь смотрел на мир. Он был тогда невинной молодой обезьяной, воспитанной любящим отцом-человеком. С тех беззаботных дней его мир неизмеримо разросся, но эта эмблема служила ему напоминанием о том, где он начинал и как далеко он продвинулся.