Ричард Морган - Черный человек

– Какие именно спасатели? – спросила Севджи, стараясь, чтобы ее голос звучал нейтрально. У полиции Нью-Йорка был давний комплекс превосходства, когда дело доходило до политики найма спасательных служб в Штатах Кольца; такое отношение родилось и подкреплялось из-за злополучного флирта Нью-Йорка с подобными системами в прошлом.

Ровайо взглянула на Койла:

– «Филигранная сталь», да? Хотя подожди, – она прищелкнула пальцами. – Разве они не проиграли недавно тендер «ЭксОп»-ам?

– Это в Сиэтле. А тут по-прежнему «Филигрань». – Койл оглянулся на Севджи и Нортона. – Неплохая команда, «Филигрань» эта. Они сделали больше, чем входит в их обязанности. Прибыли за двадцать минут, сразу высадились и приступили к работе. Никто не мог оказаться на корабле раньше них. Так что либо этот парень умер вместе со всеми остальными, либо нырнул в воду, когда люки вскрылись, и просто уплыл в сторону восходящего солнца.

– Тогда он выбрал неправильное направление, – сухо заметил Нортон.

Койл покосился на него:

– Я просто использовал метафору.

– Это с ним иногда бывает, – невозмутимо заявила Ровайо.

– Не думаю, что он в воду полез, – сказала Севджи. – Чтобы совершить такую ошибку, надо быть самоубийцей или психом со справкой.

Койл уставился на нее:

– Разве вы не побывали там сегодня, госпожа Эртекин? Высокую кухню для дальних полетов видели? Неужели, по-вашему, этот гондон сраный может быть не психом?

Севджи скривилась:

– Этот гондон сраный , как вы изволили выразиться, провел последние несколько месяцев в полном одиночестве посреди открытого космоса. «В полном одиночестве» – это если не считать периодического общения с товарищами по путешествию, которых он приводил в чувство на время, достаточное для того, чтобы срезать с них годное в пищу мясо. Конечно, он, по меньшей мере, психически не уравновешен, но…

Ровайо фыркнула:

– До усрачки не уравновешен. Это насколько же нужно потерять долбаное равновесие, чтобы…

– Нет. – Сила, прозвучавшая в этом слоге, заставила женщину-копа замолчать. Из уст Севджи полились слова, те самые, которые, она помнила, когда-то произносил Итан; она воспроизводила их почти в точности. В ней росла холодная уверенность: – Чтобы совершить все это, необязательно быть сумасшедшим. Достаточно иметь цель и готовность ее достигнуть. Давайте проясним это с самого начала. На борту «Гордости Хоркана» мы видели не признаки сумасшествия, а свидетельство громадной силы воли. Свидетельства планирования и воплощения задуманного без оглядки на какие бы то ни было налагаемые социумом ограничения. Если у этого человека к концу перелета возникли какие-нибудь проблемы с психикой, то они – результат этих действий, а не их причина.

– Кстати о планировании, – сказал Койл. – Люди, вы что, хотите сказать, что корабли Колонии ничем не укомплектованы на случай чрезвычайных ситуаций? Знаете, чем-нибудь вроде пищи ? А вдруг кто-то неожиданно проснется?

– Никто не просыпается неожиданно, – сказал Нортон.

– Блин, простите, конечно, – здоровенный коп демонстративно огляделся, – но я бы сказал, что в этом полете кто-то как раз взял и проснулся. Совершенно неожиданно, и очень, мать его дери, голодным.

– Или он пробрался на борт тайком, – предположила Ровайо. – Такое возможно?

– Почти невозможно, – сказала Севджи. – В протоколах запуска прописано множество мер безопасности. Чтобы сесть на корабль зайцем, пришлось бы хакнуть их все в промежутке между активацией систем корабля и стартом.

Ровайо кивнула:

– А сколько это по времени?

– Около сорока пяти минут. Системам старых кораблей требуется больше времени на загрузку.

– Слушайте, насчет пищи. – Койл не дал себя отвлечь. – Все мы знаем, что «Колониальная Инициатива» не любит тратить наши налоговые денежки на все, что хоть отдаленно напоминает человека, но неужели вы настолько стеснены в средствах, что не можете раскошелиться на ящик аварийных пайков? А если что-то случится посреди полета?

Нортон вздохнул:

– Ладно. Слушайте. Все суда КОЛИН имеют на борту резервный паек. Но вы упускаете вот что. На каждом рейсе есть два квалифицированных сотрудника по космическим перелетам, которые криокэппированы отдельно от че… от пассажиров.

– Что за «че»? – полюбопытствовала Ровайо.

«Человеческий груз, – закончила про себя Севджи слова, которые чуть было не сорвались с языка Нортона. – Да, у нас в КОЛИН есть ряд премилых терминов. Договорное принуждение. Незначительные потери. Скрытые факты. Снижение прибыли. Управление общественным мнением».

Она вступила в разговор в стиле нью-йоркского копа. Называется «да забей ты на их возвышенные чувства и церемонии и поддержи своего напарника». Резко:

– Мы пытаемся донести до вас, что существуют две системы. Пассажирские криокапсулы по умолчанию находятся в режиме заморозки. Нет необходимости будить пассажиров при чрезвычайных обстоятельствах. Они же штатские. Все, на что они способны, это бегать и кричать: «О нет, неужели мы все умрем?» Искусственная атмосфера на борту слишком дорого стоит для таких развлечений. Никто от этого не выиграет. Поэтому, если что-то выходит из строя, вся система блокируется. И ее не разблокировать, пока корабль не причалит.

Койл мотнул головой:

– Ага, а если выйдут из строя именно криокапсулы, и пассажиры оттают?

– Как? – Севджи бросила на него свой лучший взгляд из серии «только идиот до такого додумается». – Речь об открытом космосе. Вы знаете, какой там дьявольский холод? Нигде на корабле нет такой температуры, которая могла бы привести систему криокэппирования к повышению температуры хоть на градус выше критической. Это может сделать только реактор, и на случай его поломки запрограммирован сброс.

– Ладно, хорошо, – слегка поддержала своего напарника Ровайо. Севджи поймала себя на том, что внезапно почувствовала к ней симпатию. Словно прошла мимо зеркала. – Так что насчет этой другой системы? Эти ваши космолетчики. Для них-то пробуждение предусмотрено, так?

– Для них пробуждение возможно, – снова вступил Нортон. – При определенных обстоятельствах. Если возникнет внештатная ситуация с навигацией. Курс собьется, или, может быть, автоматику закоротит. Тогда корабль приостанавливает работу этих двух капсул. Космолетчики устраняют проблему либо, если не могут, вызывают спасателей.

«Народ! Там на самом деле один космолетчик, один-единственный, – раздраженный голос в голове все никак не затыкался. – Потому что – хотя налогоплательщикам, конечно, этого знать не надо – тому уже лет десять, как мы на пятьдесят процентов сократили штат аварийной службы. Просто, знаете ли, капец как дорого вот так не по-умному использовать такую замечательную криокапсулу, а все эти неприятности, на самом деле, почти никогда не случаются, а если даже и случатся, то кому нужны два пилота, если вполне справится и один? Это же просто раздутый штат, верно?»