Дэвид Брин - Погружение в Солнце

Смущение ученого выглядело настолько искренним, что Джейкоб решил не напирать. Однако это был тревожный звоночек.

– Осмелюсь добавить к картине еще один штрих, – сказал Фэйгин. – С момента нашей встречи, Джейкоб, было произведено еще одно погружение. И во время этого погружения, как нам сообщили, были замечены соляриане лишь первой, наименее примечательной разновидности, а не представители того, второго, вида, который вызывает у доктора Кеплера такую озабоченность.

После скомканного и торопливого рассказа Кеплера Джейкоб так толком и не разобрался, чем два обнаруженных на данный момент типа обитателей Солнца отличаются друг от друга.

– Первая разновидность – это, надо полагать, ваши травоядные?

– Не травоядные! – возразил Кеплер. – А магнитоядные. Они питаются энергией магнитного поля. Этот тип мы уже успели неплохо изучить, в отличие от…

– Вынужден вас прервать! Питая горячую надежду, что мне простится это невольное вмешательство, я призываю вас проявить осторожность. Сюда направляется чужак. – Верхние ветки Фэйгина тревожно заскребли по потолку.

Джейкоб обернулся к дверям. Его потрясло, что Фэйгин осмелился прервать говорящего на полуслове – раньше за ним ничего подобного не наблюдалось. Охваченный дурными предчувствиями, Джейкоб усмотрел в этом очередное доказательство того, что он вступает в опасную, связанную с политикой игру, правила которой ему по-прежнему неизвестны.

«Странно, не слышу никаких шагов», – только и успел подумать он. И тут в дверях показался Ларок: в руке бокал, и без того румяное лицо еще больше раскраснелось. При виде Фэйгина и Буббакуба журналист так и расплылся в улыбке. Войдя в зал и жизнерадостно хлопнув Джейкоба по спине, он потребовал, чтобы его немедленно представили присутствующим.

Джейкоб подавил искушение послать его куда подальше.

Вместо этого он неторопливо приступил к процедуре представления. Ларок был впечатлен и поклонился Буббакубу едва ли не до земли.

– Аб-Киса-аб-Соро-аб-Хул-аб-Пубер! И две клиентские расы, как их там, а, Демва? Одна – гели, а вторая? Для меня большая честь лично познакомиться с софонтом, происходящим из линии соро! Когда-то я изучал язык ваших предков, которые, как вдруг выяснится в один прекрасный день, вполне могут оказаться и нашими! Язык соро очень похож и на прасемитский, и на прабанту!

Густые ресницы Буббакуба встопорщились. Из водора полилась сложная, изобилующая согласными и совершенно неразборчивая речь. Потом пришелец несколько раз резко щелкнул челюстями и издал высокое урчание, вдобавок усиленное водором.

Фэйгин, стоявший у Джейкоба за спиной, заговорил на том же клацающе-рычащем языке. Буббакуб, сверкая черными глазищами, развернулся к нему и ответил гортанным рыком, ткнув коротенькой лапкой в сторону Ларока. Кантен откликнулся такой пронзительной трелью, что у Джейкоба по спине побежали мурашки.

Буббакуб резко развернулся и покинул зал, не удостоив людей ни единым словом.

Огорошенный репортер на мгновение замер, а потом растерянно поглядел на Джейкоба:

– Да в чем я провинился-то?

Джейкоб вздохнул.

– Быть может, ему не понравилось, что вы с ходу набиваетесь к нему в родственники?

Он обернулся к Кеплеру, намереваясь сменить тему. Ученый не сводил взгляда с двери, за которой скрылся Буббакуб.

– Доктор Кеплер, если у вас нет при себе свежих сводок, то, может, хотя бы одолжите мне какие-нибудь несложные работы по физике Солнца и истории проекта «Погружение в Солнце»?

– С превеликим удовольствием, мистер Демва, – кивнул Кеплер. – Я пришлю вам подборку материалов ближе к ужину.

Казалось, мысли его витают где-то далеко.

– И мне тоже! – воскликнул Ларок. – Я аккредитованный журналист, и мне необходимо знать всю подноготную ваших позорных дерзких посягательств, господин начальник!

После секундного замешательства Джейкоб пожал плечами. Надо отдать Лароку должное: нахальство легко принять за стойкость и способность не сгибаться под ударами судьбы.

Кеплер улыбнулся, словно не расслышал.

– Что, простите?

– Невероятная гордыня! На этот ваш проект «Погружение в Солнце» тратятся астрономические суммы, которые можно было пустить на освоение земных пустынь или на создание более крупного филиала Библиотеки! Подумать только, на что толкает людей тщеславие: на изучение вещей, которые были прекрасно известны нашим благодетелям еще до того, как мы эволюционировали до приматов!

– А теперь послушайте меня, сэр. – Кеплер покраснел от возмущения. – Конфедерация финансирует наши изыскания…

– Изыскания! Вы бы постыдились бросаться такими словами! Вы ищете то, что уже давно можно найти в любой галактической Библиотеке, и позорите всех нас, выставляя человечество форменными кретинами!

– Ларок, – вклинился было Джейкоб, но коротышка не унимался.

– И ваша Конфедерация тоже хороша! Загоняют наших старших братьев в резервации, как когда-то индейцев! Отобрали у народа возможность пользоваться филиалом Библиотеки! Поддерживают эту абсурдную теорию, из-за которой над нами смеется вся Галактика: дескать, разумная жизнь зародилась на Земле самопроизвольно!

Кеплер не выдержал яростной атаки. Краска сошла с его лица, он залепетал, запинаясь:

– Я… Я не думаю…

– Ларок! Ну хватит, перестаньте!

Джейкоб схватил журналиста за плечо и, развернув к себе, быстро зашептал на ухо:

– Довольно, приятель, вы же не хотите дискредитировать человечество в глазах достопочтенного кантена Фэйгина?

Ларок вытаращил глаза. Где-то за спиной Джейкоба возбужденно шелестел кроной Фэйгин. Наконец журналист сдался и опустил глаза.

Вторая неловкая ситуация за столь короткий срок – даже для такого беспардонного журналюги – это перебор. Сбивчиво извинившись перед пришельцем и сверкнув на прощание глазами в сторону Кеплера, Ларок поспешил откланяться.

– Спасибо за спецэффекты, Фэйгин, – сказал Джейкоб, как только журналист ретировался.

Ответом ему послужил свист, короткий, на низких частотах.

С расстояния в 40 миллионов километров Солнце казалось приструненным и посаженным на цепь адом. Оно бурлило в черноте космоса – отныне уже не просто сверкающая точка, которую уроженцы Земли воспринимали как нечто само собой разумеющееся и от которой предпочитали бездумно отводить взгляд. Оно манило к себе сквозь миллионы миль. Порой хотелось украдкой взглянуть на него, но это желание таило в себе опасность.

С борта «Брэдбери» светило казалось размером с пятицентовик, висящий всего в каком-то футе от смотрящего. Свечение было настолько ярким, что без фильтров вынести его было невозможно. Если по земной привычке взглянуть на пылающую сферу одним глазком, можно было ослепнуть. Капитан приказал задраить иллюминаторы и включить защитные поляризационные экраны.