Джеймс Баллард - Terra Incognita: Затонувший мир. Выжженный мир. Хрустальный мир (сборник)

Гигантский комар-анофелес, похожий на летающего дракона, пролетел мимо его лица, опустился и скрылся за выступом здания в том месте, где был причален катамаран Керанса. Солнце все еще не вышло из-за деревьев на восточном берегу лагуны, но утренняя жара уже выгоняла огромных отвратительных насекомых из их убежищ в покрытых мхом стенах отеля. Керанс вынужден был укрыться за проволочной сеткой. В свете раннего утра странная траурная красота нависла над лагуной; мрачные зелено-черные листья хвощей, пришельцев из триасовой эпохи, и полузатонувшие белые каркасы зданий XX столетия все еще отражались вместе в темном зеркале воды – два мира, по-видимому, встретившиеся в какой-то точке времени. Эта иллюзия моментально пропадала, как только гигантский водяной паук разбивал маслянистую поверхность воды в ста футах внизу.

В отдалении, где-то за затонувшим остовом большого строения готического стиля в полумиле к югу, взревел мотор и поднял небольшую волну. Керанс ушел с балкона, закрыл за собой проволочную дверь и пошел в ванную бриться. Водопровод давно не действовал, но Керанс расчистил плавательный бассейн на крыше и провел оттуда трубу через окно.

Хотя Керансу было уже около сорока и борода его побелела от радиоактивного фтора, содержащегося в воде, черные волосы и сплошной загар желтовато-коричневого цвета делали его на десять лет моложе. Хроническое отсутствие аппетита и новые разновидности малярии, иссушившие кожу на скулах, придали его лицу аскетическое выражение. Бреясь, он критически осматривал свое лицо, ощупывая пальцами натянутую кожу, массируя мускулы – черты лица его и мускулатура постепенно менялись, как бы проявляя скрывавшегося в нем другого человека. Несмотря на этот самоанализ, он чувствовал себя более спокойно и уравновешенно, чем раньше, а холодные голубые глаза смотрели на него из зеркала с ироническим отчуждением. Полуосознанное погружение в обычный мир, с его ритуалами и обычаями, прошло. Если он и теперь держался в стороне от Риггса и его людей, это вызывалось скорее стремлением к удобствам, чем человеконенавистничеством.

Выйдя из ванны, он выбрал из груды одежды, оставленной банкиром, кремовую шелковую рубашку и брюки с ярлыком Цюриха. Плотно затворив за собой двойные двери – все помещение представляло собой стеклянный ящик внутри другого ящика, кирпичного, – он спустился по лестнице.

Керанс вышел к площадке, где напротив катамарана был причален катер полковника Риггса – переоборудованная наземная машина. Риггс, аккуратный, щегольски одетый человек, стоял на носу, поставив ногу в сапоге на борт катера, и осматривал берега бухты и свисающие в воду джунгли, как африканский первопроходец древних времен.

– Доброе утро, Роберт, – приветствовал он Керанса, спрыгивая на качающуюся платформу – пятидесятигаллоновый барабан, привязанный к деревянной раме. – Рад видеть вас здесь. Есть работа, в которой вы могли бы мне помочь. Сможете на день отлучиться со станции?

Керанс помог ему перебраться на бетонный балкон – выступавший над водой остаток седьмого этажа отеля.

– Конечно, полковник. Вы знаете, я всегда готов вам помочь.

Фактически испытательная станция была в полном подчинении Риггса, и поэтому Керанс не мог отказаться, но отношения между этими двумя людьми были лишены церемонности и официальности. Они работали вместе уже в течение трех лет, по мере того как испытательная станция и ее военный эскорт медленно двигались на север по европейским лагунам, и Риггс предоставил Керансу и Бодкину возможность заниматься своим делом, не вмешиваясь, слишком занятый нанесением на карту движущихся отмелей и гаваней и эвакуацией последних жителей. В последнем случае он часто нуждался в помощи Керанса, так как большинство людей, еще оставшихся в затонувших городах, были либо психопатами, либо страдали от длительного недоедания и радиации.

В дополнение к своей работе на движущейся испытательной станции Керанс исполнял обязанности врача сдерживающего отряда. Большинство людей, которых они эвакуировали, требовали немедленной медицинской помощи, прежде чем их можно было на вертолетах доставить на один из гигантских танкеров, которые должны были перевезти беженцев в Кемп Берд. Остатки военных отрядов, слонявшиеся в покинутых болотах, умирающие отшельники, не способные самостоятельно расстаться с городами, где проходили последние годы их жизни, потерявшие мужество грабители, первоначально стремившиеся поживиться добычей в покинутых городах, – всем этим людям Риггс помогал спастись, а Керанс всегда готов был поддержать их обезболивающими или успокаивающими средствами. Керанс считал Риггса, несмотря на его подчеркнуто военную внешность и манеры, разумным и приятным человеком, наделенным вдобавок сильным чувством своеобразного юмора. Порой ему хотелось проверить свое мнение сообщением о бодкинском пеликозавре, но всякий раз он почему-то отказывался от этого.

Сержант, строгий, добросовестный шотландец, по фамилии Макреди, взобрался на проволочную сетку, покрывавшую палубу катера, и аккуратно очищал ее от тяжелых листьев и лиан. Никто из остальных троих людей, бывших на палубе, не пытался помочь ему; под коричневым загаром лица их были худыми и истощенными, они равнодушно сидели в ряд. Постоянная жара и ежедневные огромные дозы антибиотиков лишили их всей энергии.

Солнце поднялось над лагуной еще выше, превратив облака пара в сплошной золотой занавес, и Керанс почувствовал ужасное зловоние, шедшее от поверхности воды: смешанный запах мертвых растений и разлагавшихся тел животных. Огромные мухи жужжали вокруг, задерживаемые проволочной сетью катера, а над поверхностью воды неслись большие летучие мыши, направляясь к своим жилищам в полузатонувших зданиях. Керанс понял, что лагуна, казавшаяся ему с балкона несколько минут назад прекрасной и безмятежной, на самом деле была огромным болотом, полным гниющего мусора.

– Пойдемте наверх, – предложил он Риггсу, понижая голос, чтобы не услышали остальные, – у меня есть что выпить.

– Хороший вы парень. Рад, что вы сохранили прекрасные манеры. – Риггс крикнул Макреди: – Сержант, я отправлюсь вверх проверять работу дистилляционной установки доктора. – Он подмигнул Керансу, так как Макреди принял его слова со скептическим кивком, но предлог был безупречным. Остальные люди на палубе сняли с поясов фляжки и, получив неохотное одобрение сержанта, собрались спокойно ждать возвращения полковника.

Керанс через подоконник взобрался в спальню, выходившую на выступ:

– В чем ваше затруднение, полковник?

– Это не мое затруднение. В действительности оно ваше.