Джеймс Баллард - Terra Incognita: Затонувший мир. Выжженный мир. Хрустальный мир (сборник)

Когда воздух вновь успокоительно засвистел в шлеме, Керанс двинулся вперед через пустую комнату. Несколько полок свисало со стены, в углу стоял картотечный шкаф. И вдруг, с испугом, Керанс увидел впереди человека в огромном водолазном костюме, стоявшего лицом к нему в десяти футах. Белые пузыри уходили вверх от его лягушкообразной головы, руки застыли в угрожающей позе, луч света шел от лампы на шлеме.

– Стренгмен! – невольно воскликнул Керанс.

– Керанс! Что случилось? – голос Стренгмена, раздавшийся громче, чем шепот его сознания, пресек панику. – Керанс!

– Прошу прощения, Стренгмен. – Керанс взял себя в руки и медленно двинулся навстречу приближающейся фигуре. – Я увидел себя в зеркале. Я наверху, в административном помещении. Точно не могу сказать. Сюда с антресолей ведет особая лестница. Может быть, тут есть вход в аудиторию.

– Хорошо, посмотрите, может, там есть сейф.

Не обращая на него внимания, Керанс положил руки на гладкую поверхность стекла и поводил шлемом слева направо. Он находился в контрольном помещении, выходящем в аудитории, его отражение возникло на стеклянной звуконепроницаемой панели. Рядом находился письменный стол, перед ним кресло. Утомленный давлением воды, Керанс сел в кресло и через панель посмотрел в аудиторию.

Слабо освещенный маленькой нашлемной лампой, перед ним смутно возвышался темный свод, стены его были покрыты тонким слоем ила. Он напоминал огромное бархатное чрево из какого-нибудь сюрреалистического кошмара. Черная непрозрачная вода висела сплошным вертикальным занавесом, скрывая настил в центре аудитории, как бы пряча какую-то священную тайну. По какой-то причине сходство помещения с огромным чревом увеличивалось, а не уменьшалось круглыми рядами сидений, и Керанс, прислушиваясь к шуму в ушах, был уже не уверен, что не слышит смутный подсознательный реквием из своих снов. Он открыл маленькую дверь, которая вела вниз, в аудиторию, и отключил телефонный кабель, чтобы быть свободным от голоса Стренгмена.

Лампа осветила ил, покрывавший ступени лестницы. В центре купола вода была почти на двадцать градусов теплее, чем в контрольном помещении, из-за каких-то причуд конвекции, и он почувствовал себя как в горячей ванне. Прожектор передвинулся с навеса, но теперь в куполе стали видны трещины; они светились, как очертания далеких галактик. Он смотрел вверх, на незнакомые созвездия, как какой-то подводный Кортес, вынырнувший из глубин и впервые взглянувший на безбрежный Тихий океан открытого неба.

Стоя на помосте, он смотрел на слепые ряды сидений, окружавшие его, и размышлял, какой же утробный обряд совершается здесь. Давление воздуха в шлеме резко усилилось, как только люди на палубе утратили с ним телефонную связь. Клапаны по бокам шлема глухо барабанили, серебряные пузыри срывались и улетали прочь, как стремительные привидения.

Постепенно, по мере того как проходили минуты, наблюдение за этими странными созвездиями, возможно, глядевшими на Землю триасового периода, стало казаться Керансу самым важным делом. Он спустился с навеса и отправился обратно в контрольное помещение, таща за собой воздушный шланг. Дойдя до двери, он взял шланг в руки и с внезапным приступом гнева связал его петлей и закрепил на ручке. Немного подождал, затем сделал вторую петлю, обеспечив себе радиус перемещения в двенадцать футов. Он вновь направился вниз и остановился на полпути к помосту, откинув назад голову и решив прочнее запечатлеть очертания созвездий на своей сетчатке. Теперь эти созвездия казались ему более привычными и знакомыми, чем те, что он видел всегда на небе.

Почувствовав резкую боль в евстахиевой трубе, он вынужден был глотнуть. Внезапно он понял, что внутренний клапан, поставлявший в шлем воздух, не действует. Слабый свист раздавался через каждые десять секунд, но давление стремительно падало. Чувствуя головокружение, он взобрался наверх и попытался отвязать воздушный шланг от ручки двери. Он был уверен теперь, что Стренгмен воспользовался случаем, чтобы организовать несчастный случай. Тяжело дыша, он споткнулся на ступеньке, поднялся и неуклюже упал на сиденье в контрольной комнате.

Его прожектор в последний раз осветил потолок аудитории – этот огромный свод кошмарного чрева. Керанс почувствовал приступ тошноты. Он откинулся навзничь, распластался на ступенях, оцепенело вцепившись в петлю на дверной ручке. Внешнее давление воды смяло его водолазный костюм, казалось, перегородки между его кровеносными сосудами и теплой морской водой больше не существует. Глубокая иловая колыбель мягко приняла его, как огромная плацента, мягче, чем любая самая мягкая постель, какую он когда-либо знал. Сознание угасало. Высоко над собой он видел древние туманности и галактики, светящиеся сквозь тьму утробной ночи, но постепенно даже их свет слабел, и теперь он видел лишь слабый отблеск, доходивший из укромнейших уголков мозга. Он спокойно начал приближаться к этому свету, медленно плывя к центру купола, а этот слабый маяк все отступал и удалялся по мере его приближения. И вот он совсем погас, и Керанс плыл в полной темноте, как слепая рыба в бесконечном забытом море, побуждаемый двигаться вперед, причем он никогда не смог понять истоки пробуждения…

Проходили эпохи. Гигантские волны, необыкновенно медлительные, ударялись о бессолнечные берега моря времени и опадали. Он плыл от одного бассейна в другой, из одного лимба вечности в следующий, тысячи его собственных отражений дергались в зеркале поверхности. В его легких, казалось, вспыхнуло гигантское внутреннее озеро, его грудная клетка взорвалась, как у кита, проглотившего целый океан.

– Керанс…

Он увидел ярко освещенную палубу, бриллиантовые доспехи света сомкнулись над ним, на полном ожидания лице Адмирала, сидевшего перед ним на согнутых ногах и сжимавшего его грудь своими огромными руками.

– Стренгмен, он…

Подавившись водой, Керанс откинулся назад на горячую палубу, солнце жгло его глаза. На него внимательно смотрел круг лиц – Беатрис с глазами, широко раскрытыми в тревоге, серьезно нахмурившийся Бодкин, мешанина коричневых лиц под фуражками цвета хаки. Внезапно впереди них появилось единственное белое лицо.

– Стренгмен, вы…

Хмурое выражение сменилось улыбкой.

– Нет, не я, Керанс. Не вините в этом меня. Доктор Бодкин поручится в этом. – Он помахал пальцем перед Керансом. – Я предупреждал вас не погружаться слишком глубоко.

Адмирал встал, удовлетворенный тем, что Керанс пришел в себя. Палуба, казалось, была сделана из раскаленного железа, и Керанс, опираясь на локоть, сел в луже воды. В нескольких футах от него, как смятый труп, лежал водолазный костюм.