Кэт Фоллз - Нелюдь

– Тебе известно, что «Ferae» – это вирус-загрузчик?

– Я даже не знаю, что это означает.

– Это означает, что он несет в себе чуждую ДНК. Точнее, ДНК животного. То же самое делают и некоторые другие вирусы – скажем, вирус свиного или птичьего гриппа. Разница между ними в том, что «Ferae» загружает эту ДНК в систему зараженного человека – так называемая вирусная трансдукция. Когда это происходит, генетический код зараженного испорчен.

– И человек мутирует… Но как? – Визг на другой стороне реки затих. Я похолодела и резко остановилась. – Они превращаются в зверей.

– Не полностью. – Эверсон мрачно смотрел на меня. – Частично они остаются людьми.

Когда я вошла в слабо освещенный лазарет, воспоминания о матери нахлынули с такой силой, что я едва удержалась на ногах. Изначально здание не предназначалось под госпиталь – вдоль коридора тянулись двери с матовыми стеклянными панелями, придавая ему вид офиса. Но запах антисептика явственно давал понять, куда мы попали. Запах напомнил мне то отчаяние, которое я испытала в день, когда мать в последний раз положили в больницу. Я знала, что это последний раз и что домой она уже не вернется.

Эверсон шагал по гулкому коридору, я шла следом, стараясь прикрывать лицо, пока мы не вошли в один из темных кабинетов. Потом он включил свет, я глянула на него и невольно испытала удивление. При свете его правильные черты и прямая осанка показались мне элегантными. До этого я думала, что у него темные глаза, но сейчас обнаружила, что на самом деле они светло-серые. Я также увидела, что ни форменная одежда, ни военная стрижка не могут скрыть того, что он еще совсем молод. Он по-прежнему на голову возвышался надо мной, но уже не производил такого устрашающего впечатления. Может, потому, что в данный момент он не пытался меня напугать.

Наконец я отвела взгляд и вытерла влажные ладони о штаны. В кабинете царил полный беспорядок. Пол усеивали пустые обертки из-под еды и голубые трубки ингаляторов. Дверцы шкафов были распахнуты, а мини-холодильник опасно кренился, установленный на пустые контейнеры. Может, агенты биозащиты обыскали офис доктора Круза, подозревая его в связи с моим отцом?

– Он, наверное, в лаборатории, – сказал Эверсон, вытягивая пару резиновых перчаток из коробки. Состояние, в котором находилась комната, его нисколько не смутило, из чего я сделала вывод – это было нормальным состоянием кабинета.

– А кто твой дед по профессии?

– Вирусолог. – Эверсон сунул перчатки в карман. – Когда-то давно он работал на ЦКЗ.

– А что это за ЦКЗ? – Я подняла с пола голубую трубку-ингалятор.

– Центр контроля заболеваний. Это была правительственная организация, которую расформировали еще до прихода эпидемии чумы.

– А чем они занимались?

– Предотвращением таких эпидемий. – В голосе его прозвучала ядовитая ирония.

Я только фыркнула. Похоже, все исторические уроки первой половины этого века заканчивались издевательским пам-парарарам-пам-пам. Я поднесла ингалятор к уху и встряхнула, но он явно был пуст. Ингалятор был из-под снотворного спрея «Сон», его прописывали моему отцу после операции по удалению грыжи. Он выбросил спрей после первой же ночи – «Сон» напрочь вырубил его на целых двенадцать часов.

Эверсон увидел голубую трубку и чуть сдвинул темные брови.

– У моего деда проблемы со сном.

Еще бы – в мусорном ведре валялось столько трубок из-под спрея, что хватило бы на целое стадо взбесившихся слонов.

Эверсон подошел к столу доктора и взял лежавший там ингалятор.

– Дед на ногах с самого рассвета, так что, наверное, до смерти хочет спать. – Он убрал синюю трубку в карман и посмотрел прямо на меня. – Если он примет дозу прежде, чем вы с ним поговорите, то с таким же успехом ты сможешь задавать вопросы об отце стенке. Так что я скажу ему, что ты здесь, а потом пойду займусь теми людьми у ворот.

Он направился к двери, по пути прихватив с полки какую-то белую коробку. У самой двери он притормозил:

– Ничего здесь не трогай.

Я возмущенно выпрямилась. Он что, думает, что я воровка?

– Вот здесь восемнадцать штаммов «Ferae», – он указал на мини-холодильник. – Я только хотел сказать, что вряд ли тебе хочется заразиться.

Нет, я точно не хотела заразиться. Я решила, что лучше даже сесть, сложить руки на коленях и так дождаться доктора Круза. И лучше поменьше дышать. Я затянула волосы потуже и медленно повернулась, пытаясь определить, где может быть меньше всего микробов. Наверное, не стоит двигать бумаги на столе доктора? Я с сомнением поглядела на стопку папок, лежащую на стуле возле меня. Из стопки высовывался краешек какой-то фотографии. Глядя на папки, я раздумывала, что двигать их не стоит, рыться в бумагах – вообще очень невежливо. Но я осторожно вытянула фотографию и бросила на нее взгляд. О чем немедленно сильно пожалела.

Комок застрял в горле. Я быстро перевернула фото, прежде чем мне стало совсем плохо, но через несколько секунд поняла, что должна снова глянуть на него. На фотографии был открытый человеческий рот, только на месте зубов зияли воспаленные язвы. А в некоторых местах росли новые зубы – треугольной формы, зазубренные и абсолютно нечеловеческие.

Кольнула совесть, но я уже не могла остановиться. Порывшись в стопке папок, я нашла одну, озаглавленную «Стадия вторая: физическая мутация». Внутри были фотографии частей человеческих тел, которые выглядели просто чудовищно. Два крутых желтых рога торчали из чьих-то вьющихся темных волос. Когти на концах детских пальцев. Пучки пятнистого меха, покрывающие руку мужчины.

– Не слишком привлекательно, не так ли? – произнес позади меня незнакомый голос.

Я обернулась и увидела мужчину с седеющими волосами, который закрывал за собой дверь кабинета. Судя по белому халату, это и был доктор Круз. Как и его внук, он был высокого роста, но настолько худой, что даже ребенок мог свалить его с ног. Доктор улыбнулся:

– Не думаю, что вам такое показывают на уроках биологии.

– Нет, никогда. – Я засунула фотографии обратно в папку, мне ужасно хотелось просмотреть все остальные тоже. Больше всего хотелось стащить парочку и показать Анне – мне надо было поделиться с кем-то этим ужасом.

– Меня зовут Винсент Круз. А ты Дилэйни. Я очень рад, что мы наконец встретились, хотя и не при самых располагающих обстоятельствах. – Доктор заметил мое удивление и пояснил: – Эверсон сказал, что ты ищешь Мака.

Да, конечно, просто я подзабыла про свою цель, разглядывая снимки мутировавших частей тела.

– Их можно вылечить? – спросила я, указывая на папку с фотографиями.

– Нет. – Он вздохнул и уселся в кресло, где раньше сидела я. – Я не могу разработать эффективную вакцину, пока у меня не будут образцы всех имеющихся штаммов. Пока что мне удалось только создать ингибитор, который замедляет процесс мутации. Не бог весть что, но они там рады и этому. – Он кивнул головой в сторону Восточного берега. – Твой отец каждый месяц отвозит ящик группе зараженных людей, живущих в старом карантинном блоке. Они докладывают ему обо всех изменениях или побочных эффектах. Не лучший способ проводить научные изыскания, но пока не изменится закон, я не рискну отправиться туда сам.