Стивен Кинг - Под Куполом. Том 2. Шестое чувство

– Точно! – крикнула Джорджия, сложив руки под внушительной грудью. – Она …

– Заткнись! – Большой Джим наставил на нее мясистый палец. – Один говорит за всех. Так это делается, если вы команда. Вы команда?

Картер Тибодо уже понял, к чему все идет:

– Да, сэр, мистер Ренни.

– Она сказала, что у нее есть пиво, – продолжил Френк. – Мы пошли к ней только по этой причине. Не могли купить в городе, вы знаете. В любом случае мы сидели, пили пиво, каждому досталось по банке, уже в какой-то степени не при исполнении.

– Вообще не при исполнении, – вмешался чиф. – Ты хотел сказать, в свободное от службы время.

Френк кивнул:

– Да, сэр, именно это я и хотел сказать. Мы выпили пива и сказали, что нам лучше уйти, но она сказала, что мы делаем важную работу, она это ценит и хочет поблагодарить каждого из нас. А потом раздвинула ноги.

– Показала свою мохнатку, вы понимаете. – Мел широко и тупо улыбнулся.

Большой Джим поморщился, радуясь тому, что здесь нет Андреа Гриннел. Наркоманка или нет, в такой ситуации она начала бы возмущаться.

– Одного за другим она отвела нас в свою спальню. Я знаю, мы приняли плохое решение, но с ее стороны все было добровольно, – закончил Френки.

– Я в этом уверен, – подал голос чиф Рэндолф. – У девицы та еще репутация. Как и у ее мужа. Наркотики вы там, кстати, не видели?

– Нет, сэр. – Четырехголосый хор.

– А вы не причинили ей боли? – спросил Большой Джим. – Как я понимаю, она заявляет, что ее били.

– Никто ее не бил, – ответил Картер. – Могу я сказать, что думаю по этому поводу?

Большой Джим согласно махнул рукой. У него начало складываться впечатление, что мистер Тибодо может принести пользу.

– Она, вероятно, упала после того, как мы ушли. Может, и пару раз, потому что сильно напилась. Служба опеки должна лишить ее родительских прав до того, как она прибьет своего малыша.

На последнее замечание никто не отреагировал. С учетом сложившихся обстоятельств служба опеки, расположенная в Касл-Роке, могла находиться и на Луне.

– То есть по большому счету вы ни в чем не виноваты, – подвел итог Большой Джим.

– Абсолютно, – подтвердил Френк.

– Что ж, думаю, нам все ясно. – Большой Джим оглядел остальных: – Нам все ясно, господа?

Энди и Рэндолф кивнули, на лицах читалось облегчение.

– Хорошо, – продолжил Ренни. – День выдался длинный, насыщенный событиями, и я уверен, что нам всем надо поспать. Молодежи особенно, потому что завтра вы должны быть на службе в семь утра. Супермаркет и «Бензин и бакалея» закрываются на период кризиса, и чиф Рэндолф думает, что именно вам нужно поручить охрану супермаркета на случай, что появятся люди, которым не понравится новый порядок. Вам это по силам, мистер Тибодо? Учитывая ваше… боевое ранение?

Картер согнул руку:

– Я в порядке. Ее собака сухожилия не порвала.

– Мы можем отправить с ними и Фреда Дентона. – Чиф Рэндолф уже сообразил, что к чему. – Уэттингтон и Моррисона поставим у «Бензина и бакалеи».

– Джим, – Энди повернулся к Ренни, – может, лучше выставить опытных полицейских у супермаркета, а новичков у…

– Я так не думаю. – Большой Джим улыбался. Его вело шестое чувство. – Именно эти молодые люди нужны нам у «Мира еды». Именно они. И кто-то ненароком шепнул мне, что вы держите в своих автомобилях оружие, а некоторые из вас берут его на патрулирование.

Ему ответило молчание.

– В полиции вы пока на испытательном сроке, – напомнил Большой Джим. – Но если у вас есть оружие, вы, как и все американцы, имеете право носить его при себе. Однако если я узнаю, что кто-то из вас будет стоять у «Мира еды» при оружии, да еще пустит его в ход, на том ваша служба в полиции и закончится.

– Совершенно верно, – поддакнул Рэндолф.

Большой Джим оглядел Френка, Картера, Мела и Джорджию.

– Есть насчет этого возражения? У кого-нибудь?

Им это определенно не нравилось. Большой Джим ничего другого и не ожидал, но они и так легко отделались. Тибодо крутил плечом, сгибал и разгибал пальцы, проверяя их состояние.

– А если оружие будет незаряженным? – спросил Френк. – Просто будет, вы понимаете, как предупреждение.

Большой Джим наставительно поднял палец.

– Я скажу тебе то же самое, что говорил мне отец. Незаряженного оружия не существует. У нас хороший город. Люди будут вести себя достойно, я в этом уверен. Если они изменятся, мы тоже изменимся. Понял?

– Да, сэр, мистер Ренни. – Не нравилось это Френку, что вполне устраивало Большого Джима.

Он встал. Только вместо того, чтобы выпроводить их за дверь, протянул им руки. Увидел недоумение на их лицах, кивнул, по-прежнему улыбаясь.

– Подойдите сюда. Завтра у нас знаменательный день, и нам не следует встречать его без молитвы. Так что возьмемся за руки. – Они взялись. Большой Джим закрыл глаза. – Господь наш…

Какое-то время говорил, тогда как остальные внимали.

Барби поднялся по наружной лестнице, ведущей к его квартире, за несколько минут до полуночи с поникшими от усталости плечами, думая о том, что сейчас хочет только одного – шести часов забвения, чтобы встать по будильнику и идти в «Эглантерию» готовить завтрак.

Но усталость как рукой сняло, едва он включил свет: генератор Энди Сандерса обеспечивал электричеством и квартиру над его аптечным магазином.

Кто-то здесь побывал.

Признаки чужого присутствия были настолько неявными, что поначалу Барби не смог их установить. Закрыл глаза, открыл, прошелся взглядом по гостиной, объединенной с кухонькой, ни на чем не заостряя внимания, но стараясь ничего не упустить. Книги, которые он намеревался оставить здесь, не передвигали по полкам, стулья стояли на привычных местах, один – у торшера, второй – у единственного в комнате окна с чудесным видом на проулок между домами, кофейная чашка и тарелка оставались там, куда он их и поставил: на сушилке у крошечной раковины.

А потом все сложилось, как обычно и бывает, если не стремиться максимально быстро выйти на правильный ответ. Ковер. Для себя Барби называл его Не-Линдсей.

Примерно пять футов в длину и два в ширину Не-Линдсея выткали повторяющимися синими, красными, белыми и коричневыми ромбами. Барби купил ковер в Багдаде, а иракский полицейский, которому он доверял, заверил его, что сработан ковер на курдской фабрике.

«Очень старый, очень прекрасный, – говорил полицейский. Звали его Латиф Абд аль-Халик Хассан. Хороший солдат. – Выглядит турецким, но нет-нет-нет. – Широкая улыбка. Белые зубы. Через неделю после того дня на рынке пуля снайпера вышибла мозги Латифа Абд аль-Халика Хассана через дыру в затылке. – Не турецкий, иракский!»

Продавец ковров в желтой футболке с надписью «НЕ СТРЕЛЯЙТЕ В МЕНЯ, Я ВСЕГО ЛИШЬ ПИАНИСТ» начал что-то говорить. Латиф слушал, кивая. Потом оба рассмеялись. После чего продавец сделал на удивление американский жест: ладонью правой руки обхватил левую повыше локтя и согнул ее, сжав пальцы в кулак. Они засмеялись еще громче.