Наталия Гречук - Петербург. События и лица. История города в фотографиях Карла Буллы и его современников

Вы помните эту сцену из «Детства Никиты» Алексея Толстого? В доме готовились наряжать елку. И украшенная, наверное, она выглядела так, как на этом старом снимке, сделанном Карлом Буллой в 1912 году.

Между прочим, елка тогда именовалась рождественской, а не новогодней. Рождество, как ему и полагается, прежде и у нас новому году предшествовало, как и во многих странах. Вот только с датами было, как известно, не так, как у всех. Календарь другой, юлианский, никак не позволял России в ногу со всеми идти.

Но оказывается, и грегорианский календарь устраивал не всех, живших по нему! Более того, в 1920-х годах при Лиге Наций организовали даже специальную комиссию по его реформе…

Да, было время, когда ученые разных стран ломали голову над новой системой счисления дней, месяцев и лет, от души желая сделать ее и простой, и универсальной.

Но с простотой-то как раз вся сложность и была.

Англичанин Котсворт, к примеру, предлагал свой «год» – поделенный на 13 месяцев по четыре недели в каждом. В этом случае одним и тем же дням недели всегда соответствовали бы одни и те же числа.

Но в «год» Котсворта вмещалось всего 364 дня! Англичанин нашел выход: 365-й день, без числа, ежегодно делать праздничным «Днем человечества», а 366-й високосный – «Днем науки». (Эти «дни без числа» мне напомнили гоголевского Поприщина из «Записок сумасшедшего».)

Своя идея была у немецкого профессора Клинковштрема. Он придумал сделать первый и последний месяцы каждого квартала 30-дневными, а остальным дать по 31 дню. При этом первое января навсегда привязать к воскресенью, а 31 декабря – к субботе. И опять выходили неучтенными два дня, которым Клинковштрем, как и Котсворт, искал какое-то место…

В «Петербургской газете» прочитала я, будто бы и наш Дмитрий Иванович Менделеев занимался календарем: предлагал «введение в России третьего стиля, нормального, по данным науки». (Только в чем была соль его предложения, газета не сообщила.)

Что же касается банального перехода России на распространенный в остальном мире грегорианский календарь, то сторонники его никак не могли сойтись на том, каким способом это сделать. Не считать високосных годов до тех пор, пока даты двух стилей не совпадут? Уничтожить, с той же целью, 31-е дни месяцев?

Но все это требовало такого долгого времени, что не каждый российский обыватель мог бы дожить до результата!

Между тем правительство больше было озабочено другим: огромным количеством праздничных дней в календаре. Нерабочими были «царские» дни – рождения, тезоименитства, восшествия на престол. А также, конечно, церковные. Подсчитав огромные убытки, наносимые праздниками, в 1909 году эту проблему собрался обсуждать Государственный совет, но встретил возражения прежде всего со стороны духовенства.

(Забавно, кстати, как с церковными праздниками пытались бороться в первые годы советской власти. В 1924 году, к примеру, Петрогубпрофсовет постановил день отдыха 28 мая – Вознесение – перенести на 2 мая, а Успение, приходившееся на 15 августа, отгулять 6 июля. Эту традицию переносов выходных, как вы знаете, мы исправно продолжаем.)

Но, в конце концов, бог с ними, со всеми этими стилями. Каков бы ни был календарь, в любом случае мы – живем! Тем более он и у нас по-прежнему полон праздников.

Представьте себе, что вы идете от Невского по Литейному к Неве, доходите до конца проспекта, а его вдоль берега перегораживает какое-то строение с башней, закрывая берег… Однако так когда-то и было, и даже не в столь уж незапамятные времена.

Строением тем был Литейный дом, старейшее петербургское предприятие, детище самого Петра.

Сооружать его – вдали от жилой части новой столицы, на невском берегу, в конце лесной просеки, получившей потом название Литейной (аккурат на месте въезда на нынешний Литейный мост!) – стали в 1712 году. И был он поначалу бревенчатым.

Потом под боком у него, по обеим сторонам просеки-першпективы, выросли здания двух «пушечных дворов». (Даром что ли первоначальное название ближайшей к ним Сергиевской улицы было, по словам автора исторического очерка об Арсенале В. Родзевича, – Пушкарская.)

Позже, в 30-е годы XVIII века, сам Литейный дом перестроили в каменный…

Так образовался в этом столичном районе производственный комплекс, известный как Литейный двор. И просуществовал он здесь почти полтора века. Пока в 1841 году

Николай I не распорядился перенести его на новое место. Участок же был присмотрен на другом берегу Невы, там, где располагалась старая «Градская партикулярная верфь», давно уже принадлежавшая Артиллерийскому ведомству.

Закладка состоялась в 1844 году.

В первую очередь стали застраивать прибрежную границу участка. Здесь здания со стенами толщиной в пять кирпичей предназначались для мастерских. Напротив, через тогдашнюю Бочарную улицу (потом она звалась Симбирскою, а теперь – Комсомола), тоже быстро, вырастали корпуса с квартирами для высших чинов и казармами для холостых рабочих, а за ними – домики для семейных.

По частям Арсенал начал перемещаться на Выборгскую сторону уже с конца 1846 года…

Спешили не только потому, что старое производство уже не удовлетворяло военных: подстегивал точно назначенный царем срок открытия Арсенала на новом месте – январь 1850 года. И волей-неволей пришлось 28 января сие торжество праздновать – задолго до окончательного оборудования мастерских. Впрочем, самого царя на освящение не дождались, он прибыл для осмотра только 8 февраля и наблюдал, как «был выпущен металл из печи и отлиты четыре полевых орудия».

Кстати, известно также, когда именно Петербургский арсенал отлил и последнюю в своей истории пушку. Произошло это в самом начале 1882 года, после чего, как пишет уже упоминавшийся В. Родзевич, «литейные печи погасли навсегда», а «Арсенал потерял право называться Литейным двором и превратился в машиностроительный и механический завод».

Что касается нашего снимка, то сделан он был 21 апреля 1914 года. В тот день Арсенал торжественно отмечал свое 200-летие. (Почему в 1914-м, а не двумя годами ранее? Тот же Родзевич выпутался из ситуации таким манером: на обложке своего юбилейного очерка поместил даты «17121912», а на титульном листе – «1714–1914»!)

На празднование юбилея прибыло множество гостей, в частности, депутации тульских и сестрорецких оружейников, охтинские пороховщики, представители всех крупных столичных заводов, не говоря о высших военных чинах…