А. Захаров - Елизаветинская Англия. Гид путешественника во времени

Итак, добро пожаловать в елизаветинскую Англию – со всеми ее сомнениями, уверенностью, переменами, традициями и противоречиями, это инкрустированное драгоценностями грязное королевство, роскошное и голодающее, испытывающее страх и надежду, стоящее на пороге блестящих открытий и кровавых восстаний.

Разные общества по-разному видят пейзажи. Вы можете посмотреть на елизаветинскую Англию и увидеть большей частью зеленую страну с огромными полями и лесами, но йомен времен Елизаветы скорее расскажет вам о городах, деревнях, портах, больших домах, мостах и дорогах. Вам страна покажется редконаселенной – средняя плотность населения в 1561 году составляла менее шестидесяти человек на квадратную милю (сейчас – более тысячи), но в описаниях того времени вы найдете жалобы на тесноту и проблемы с перенаселением [3] Эти цифры подсчитаны на основании данных, приведенных у Wrigley & Schofield, с.528: площадь 50 337 квадратных миль, население на 1561 год – 2 984 576 человек. Современная цифра – это данные Национальной статистической службы за 2008 год, 51 460 000 человек. . Таким образом, описание пейзажа зависит от точки зрения: на то, что вы видите, влияют ваши приоритеты. Если попросить жителей Девоншира описать свое графство, они расскажут о большом городе Эксетере, портах Дартмуте, Плимуте и Барнстапле и десятках торговых городков. Они, скорее всего, даже не упомянут, что немалую часть графства занимает большая пустошь Дартмур, высота которой над уровнем моря доходит до 2000 футов, а площадь составляет более 200 квадратных миль. Дорог в этой пустоши вообще нет, только тропинки. Англичане времен Елизаветы считают ее пригодной только для выпаса скота, добычи олова и получения питьевой воды из рек, берущих там свой исток. Многие люди боятся таких пустошей и лесов. Они «дремучи и безжалостны… природой созданные для злодейств», как писал Шекспир в «Тите Андронике». Уж точно никто не назовет Дартмур красивым. Художники XVI века изображают на картинах богатых людей, процветающие города и еду, а не пейзажи.

Причины такого резкого различия во взглядах найти нетрудно. В обществе, где люди умирают от голода, яблоневый сад прекрасен не сам по себе, а потому, что производит яблоки и сидр. Широкое и плоское поле «лучше» пересеченной местности, потому что его можно легко возделать и засеять пшеницей; таким образом, оно символизирует хороший белый хлеб. Маленький коттедж с соломенной крышей, который покажется красивым современному наблюдателю, путешественник времен Елизаветы назовет непривлекательным, потому что жители коттеджей чаще всего бедны и вряд ли смогут хорошо принять гостя. Гряды холмов и горные цепи – серьезные препятствия для путешественников, а не живописные достопримечательности, которые обязательно надо увидеть. Писатель елизаветинской эпохи, возможно, упомянет холмы в своем описании графства, потому что на них хорошо пасти овец, но с куда большим тщанием он перечислит все дома дворян, их резиденции и парки.

Эту разницу нужно понимать с самого начала. В елизаветинской Англии само собой разумеющимися считаются именно такие вещи, которые больше всего поразят вас: огромные открытые поля, грязные дороги и маленькие домишки крестьян и батраков. Лишь в самом конце правления Елизаветы, в 90-х годах XVI века, в английском языке для описания вида природы появляется слово «landscape» (пейзаж). До этого времени англичанам такое слово просто не требовалось, ибо они видели не пейзаж в целом, а составляющие элементы, важные для них: леса, поля, реки, фруктовые и другие сады, мосты, дороги и, прежде всего, города. У Шекспира нет слова «landscape»; вместо него он использует «country» («местность» пейзаж) – слово, крепко увязывающее между собой и людей, и предметы. Таким образом, описывая елизаветинский пейзаж, каким он кажется вам, вы вряд ли описываете «местность», какой ее видят сами елизаветинские англичане. Каждый новый взгляд уникален – и это верно как для фермера, рассматривающего растущие колосья, так и для вас, путешественников в XVI век.

Стратфорд-на-Эйвоне лежит в самом сердце Англии, примерно в девяноста четырех милях к северо-западу от Лондона. Средневековая приходская церковь стоит в южной оконечности города – всего в нескольких ярдах от реки Эйвон, лениво несущей свои воды вдоль восточной его части. На вершине колокольни стоит невысокий деревянный шпиль. Если посмотреть на север, виден красивый каменный мост с четырнадцатью арками, построенный сэром Хью Клоптоном в 90-е годы XV века. На дальнем берегу реки широкий луг, где пасется скот; внизу по течению, где у сужения реки стоит водяная мельница, – небольшой деревянный мостик.

Стоя в этой части Стратфорда в ноябре 1558 года, в самом начале правления Елизаветы, вполне можно предположить, что город практически не изменился со Средних веков. Дойдя до центра, вы увидите, что большинство зданий – средневековой постройки. Прямо напротив церкви располагается каменный двор колледжа, основанного в 30-х годах XIV века самым знаменитым уроженцем Стратфорда, Джоном Стратфордом, архиепископом Кентерберийским. Миновав фруктовый сад и пару низких двухэтажных коттеджей с соломенной крышей, вы окажетесь на грязном перекрестке – направо будет Черч-стрит. Посмотрите вперед, и увидите типичную для того времени жилищную «иерархию». Большие каркасные дома, многие из которых шириной в полновесных шестьдесят футов, – их построили еще при заложении самого города, в XIII веке [4] Планировка центра Стратфорда по-прежнему соответствует его хартии 1196 года, где говорится, что все городские лены должны быть стандартного размера – 3 1/2 ×12 перчей (17,4 х 60,4 м). См. Bearman, Stratford, p. 37. . Еще через сто ярдов справа – дома призрения средневековой Гильдии Святого Креста. Это линия каркасных двухэтажных строений с незастекленными окнами, черепичными крышами и балконами, выступающими над улицей на высоте шести футов. За ними – средняя школа и зал Гильдии, похожее на школу длинное, низкое здание из побеленных досок и с деревянными брусьями в окнах. По соседству стоит красивая каменная башня – часовня Гильдии. Ее часы как раз бьют в очередной раз, пока вы идете по грязной улице, вдыхая влажный осенний воздух.

Идите дальше. Справа, прямо через дорогу от часовни, стоит самый престижный дом во всем городе: Нью-плейс, построенный сэром Хью Клоптоном – тем самым, который возвел каменный мост. В доме три этажа, он тоже каркасный, но между досками проложен кирпич, а не ивовые ветки со штукатуркой. Ширина дома составляет пять пролетов; по обе стороны главного крыльца – по большому окну, на втором этаже – пять окон, и еще пять на третьем. Каждое из пяти окон на третьем этаже располагается в отдельном фронтоне; из них видно чуть ли не весь город. Все это достопочтенное здание – прекрасная дань уважения успешному бизнесмену. В 1558 году сэр Хью был вторым по славе уроженцем Стратфорда (после архиепископа), и горожане его искренне почитали. Мальчики, которые выходят из средней школы и возвращаются в центр города, считают это здание свидетельством успеха. Будущий ученик этой школы, Вильям Шекспир, в конце концов пойдет по стопам сэра Хью: заработает состояние в Лондоне, а потом вернется доживать свой век в этом самом доме.