Анатолий Шиманский - Америка глазами русского ковбоя

Отдыхая на очередной стоянке, обратил внимание на находившийся рядом дом с табличкой при входе: «Ричардово убежище для рептилий». Да ведь у меня же подружки в Санкт-Петербурге, Валентина и Вера, работают в террариуме зоопарка! Ну как не зайти к их коллегам! Нажал на кнопку звонка, и дверь открыла женщина лет сорока, с совком и шваброй в руках. Звали ее Джоан Де-Грофф, и с мужем Ричардом она содержала на первом этаже дома около пятидесяти видов змей, черепах, ящериц и прочих гадов.

Я рассказал им о террариуме в Петербурге и дал координаты моих друзей. Раньше их террариум был устроен в помещении бывшей гауптвахты, где когда-то наш великий поэт Лермонтов сидел за дебош, а может, и не сидел, но легенда хорошая. Мои приятельницы получали там зарплату, и вход для публики был платным. Здесь же в собственном доме супруги Де-Грофф содержали почти такое же количество животных за свой счет, и террариум открыт бесплатно для всех желающих его посетить.

Их дочь решила помочь мне с ночевкой и поехала вперед на разведку. Через час мы оказались на усадьбе Адриана Брауна. Тот не позволил мне распрячь лошадь до тех пор, пока не позвонил в офис губернатора и полицию графства. Только когда те сообщили, что я не числюсь в розыске и не совершал никаких преступлений, он разрешил мне остаться и пустил Ваню на пастбище в саду. Он даже вскоре растаял настолько, что пригласил меня в дом и угостил оладьями с черникой.

19 сентября

По дороге я купил на заправке газету «Олимпиец» и узнал из статьи Джеффа Смита, что: «Русский запрягает завтра лошадь и едет на запад». Да закончил я уже путешествие к океану и еду сейчас на север, к Сиэтлу. Но еще более возмутился, прочтя, что мне 65 лет. Еще десять лет колотиться мне до этого пенсионного в США возраста, а он, падла, одним махом компьютерного пера перевел меня в пенсионеры. Одним словом – сделал меня старой развесистой клюквой!

Из-за отсутствия проселочной дороги я был вынужден выехать на хайвэй, но не успел проехать и пяти километров, как местный гаишник приказал убираться с этой скоростной магистрали. Приказанная мне дорога делала огромный крюк и была с крутыми спусками и подъемами, изматывавшими лошадь. Взыграла во мне ярость – ведь не имел полицейский права сгонять меня с хайвэя. Он забыл или не хотел знать о законе, который отдает преимущество на дорогах повозкам, запряженным лошадьми.

Через пару километров, клекоча праведной яростью, развернулся я и опять вернулся на хайвэй в надежде, что тот полицейский уехал, а другой пожалеет лошадь. Здесь, как и в России, полицейские считают, что они всегда правы. Если им не подчиняешься, могут оштрафовать, да и поколотить за милую душу.

Благополучно добравшись до съезда на проселок, я поехал по направлению к военной базе «Форт Льюис». Там, за колючей проволокой, выкрашенные в камуфляж, стояли бесконечные ряды танков, грузовиков и другой техники, много лет ждущей приказа обрушиться на главного противника – Россию. Часовые удивленно смотрели на телегу с лозунгом «Из России с Любовью и Миром», и тревогу, естественно, не поднимали.

Невдалеке от проходной к нам с Ваней подъехал на велосипеде полковник Дэн Питерджон и предложил остановиться на ночь во дворе своего дома. Но мне хотелось проехать еще километров семь, и, поблагодарив, я отказался.

А пока мы ехали рядышком, он рассказывал о службе в Германии, где в 70-х годах была расквартирована его пятая танковая армия, противостоявшая нашим войскам. Она-то, наверное, там и стоит, или передвинулась восточнее. Наших же солдат сначала там предали, а потом выкинули за ненадобностью. Вот только никак не могу понять, как нам в Европе удалось врагов сделать друзьями, а друзей врагами.

Дэн порулил в свой военный городок, а я пошканды бал в направлении города Такома. Оказавшись в его пригороде, начал шепотком проклинать себя за отказ остановиться у Дэна. Этот район был застроен роскошными домами с лужайками и частными клубами с полями для гольфа. Обитателями их были представители среднего класса Америки, не знавшие, что такое свобода, и занятые устройством своего благополучия. Здесь обитали рабы собственного счастья.

Получив от нескольких ворот поворот, я решил переехать на другую сторону хайвэя, где надеялся встретить лу чший прием. Там же угодил из огня да в полымя – дорога привела на КПП авиабазы «Мак-Чорд». Пути назад уж не было, и я попросил арестовать меня с лошадью и продержать Ваню где-нибудь в загоне с зеленой травой, а меня на гауптвахте. Военные полицейские долго совещались, а потом решили эскортировать меня через территорию базы к другим воротам, от которых недалече были фермы и конюшни.

И вот впереди меня едет полицейская машина с мигалками, за мной следует вторая. Мы в сумерках минуем какие-то ангары, склады и казармы. Следуя местным дорожным правилам, встречные машины останавливаются и ждут, пока мы их минуем. Удивленные солдаты и офицеры провожают взглядом русскую телегу, невесть откуда взявшуюся на секретной базе. А мне хочется им показать, что я свободный человек и не под арестом. Вот и машу им приветственно, руки без наручников демонстрирую.

На прощание полицейские посоветовали ехать на юг, где было несколько частных конюшен. Ко всем неприятностям, мигалки у меня на телеге отказались функционировать. В выколиглазной темноте ехал я по дороге, размахивая взад-вперед маленьким фонариком, благо дорога была деревенской и движение неинтенсивным, а проще – никто мне не встречался и обгонять не намеревался.

К полуночи добрался до конюшни, где хозяйка Ким Хэнсон отвела в стойло мою лошадь и посмеялась вволю над моими приключениями по дороге к ней.

Утром она показала свое хозяйство с пятнадцатью верховыми лошадьми. Пять принадлежали ей, а остальные были на постое, за что хозяева платили по 150 долларов в месяц. Ким была инструктором по выездке лошадей и преодолению препятствий, а конюшня и выездная арена содержались в идеальном порядке. Вероятно, сказывалось соседство с военной базой, излучавшей отвратительное силовое поле дисциплины и порядка, так противное моей натуре. Надо было спешно покидать этот район, где люди избрали нормой подневольную жизнь как средство существования.

Проселочными дорогами я выбрался на 167-ю дорогу, ведшую из Такомы в Сиэтл, но недолго пребывал в одиночестве. Дорожный полицейский Томас Фостер пристроился сзади и, проверив, на месте ли номерной знак штата Вашингтон, приказал остановиться. Отдав честь, он злорадно заявил, что знак просрочен. На что я с радостью отреагировал:

– Да у меня и все остальные тринадцать просрочены!

– А где ваша страховка?

– Успокойтесь, сударь. Такой вид транспорта не требует ни номерных знаков, ни страховки, ни даже водительских прав.