Анатолий Шиманский - Америка глазами русского ковбоя

Сколько было выпито, сколько говорено ночами напролет, и вот – явление Шиманя с «бортовым журналом» путешествия, набор дневников на моей программе МЛС.

Вот он, труд путешественника, братка – а я, объездивший на машинах пол-Америки, и сотой доли виденного не усмотрел: скорость, мелькают за окнами какие-то дома, дороги и поселки – нет, чтоб, как Толик, неспешно, вдумчиво, медитативно, на лошадке – мечта!..

Скорость, поспешательство губят нас, превращают в туристов по маршруту: «поглядите налево! направо!» – ан и уж, промелькнуло, и нет.

А нет чтоб по обочинке, на лошадке. Я вот все мечтаю ослика звести, чтоб за восемь миль в Хэнкок за продуктами ездить, или верблюда-бактриана, двугорбого – а Толик уже собирается на верблюдах вокруг Австралии…

Когда-то в университете мы мечтали о путешествиях, о Южной Америке, Африке – начитавшись и насмотревшись Ганзелки и Зигмунта, Тура Хейердала и Аркадия Фидлера…

Толик осуществил мечту, хотя бы по Северной…

А я уж – вряд ли…

Поэтому мне (не знаю, как вам) так интересно читать его дневники-зарисовки – глазами как бы даже и своими, хотя они и его…

Родился я во время войны и в детстве не помню ни одного дня, когда был сыт. Мама одна тянула нас с братом и бралась за любую работу, чтобы хоть как-то нас прокормить. В четыре года я научился у старшего брата читать, и с тех пор книги заменяли мне пищу и позволяли путешествовать по миру вместе с их героями. С «Детьми капитана Гранта» я путешествовал в Патагонию, а с Томом Сойером и Геком Финном плавал по многоводной Миссисипи.

В юности верил я в то, что должен быть счастлив, родившись в самой лучшей стране мира – Советском Союзе, и жалел всех, кому с этим не повезло. Окончив школу, уехал в Сибирь и два года работал на «стройке коммунизма» – электрификации железной дороги Москва – Владивосток. Там увидел кошмар обыденной жизни советского человека и засомневался в правдивости легенды о «стране победившего социализма».

Поступив на биофак Ленинградского университета имени А. А. Жданова, я вскоре вошел в группу студентов и аспирантов, которые хотели свергнуть коммунистов и приступить к их «фонаризации» – вешанию на фонарных столбах. Вечерами собирались мы на лютеранском кладбище и на могиле какого-то Карла Маркса жгли «Манифест Коммунистической партии», написанный двумя провокаторами рабочего движения, Фридрихом Энгельсом и «Карлой» Марксом.

Но недолго мы резвились – вскоре КГБ внедрило в наши нестройные ряды доносчика. Несколько человек арестовали, а меня стали таскать на допросы в Большой дом. Я исхитрился под чужой фамилией устроиться в геологическую экспедицию и пережидал в Казахстане, пока закончатся следствие и суд.

Вернувшись в Ленинград, я через год защитил кандидатскую диссертацию по генетике ящериц и комфортабельно устроился научным сотрудником Биологического института в Старом Петергофе. Я был счастлив, отправляясь ежегодно в экспедиции по Средней Азии и Северо-Западу и публикуя в журналах научные статьи, которые никто не читал. Где-то к сорока годам наступил климакс неудовлетворенности рутиной жизни. Опротивела семейная жизнь, страх надвигающейся смерти привел меня в лоно йоги, буддизма и суфизма. Я решил уехать в Индию и где-то там, в Гималаях, присоединиться к монахам, чтобы остаток жизни промедитировать в пещере.

Как в анекдоте – «съисть-то он съист, да хто ж ему дасть» – вырваться из «совка» было непросто. Но к тому времени открылась форточка еврейской эмиграции. Уехали мои друзья и прислали вызов от «родственников» в Израиле. Два года бился за право выезда. Чиновникам ясно было, что никакой я не еврей и нет у меня родственников за границей, но так уж я им надоел, что выпустили как русского, но по еврейской визе.

Оказавшись в Австрии, узнал, что Индия не принимает иммигрантов, и только США, Канада и Австралия согласны меня принять. Выбрал США и не сожалею о содеянном, а может, и сожалею, но скрываю от себя и других. Ведь хорошо там, где наших нет.

Пришлось работать лаборантом, садовником, охранником. Жил в Техасе, в Калифорнии, а потом перебрался в Нью-Йорк – самый чудесный и ужасный город мира. Там же я поступил в аспирантуру престижного Колумбийского университета и два года водил такси, чтобы оплатить обучение и собственное проживание. Защитив диссертацию по охране окружающей среды, устроился на работу инспектором ресторанов, бань и бассейнов. Взяли меня на эту «хлебную» работу после того, как десять инспекторов попались на взятках и были отправлены в тюрьму.

Три года я каждый день ходил на работу, получал зарплату и мог так жить до скончания века, да и в следующий переползти таким же образом. Но, как любая социальная система, мой Департамент общественного здравоохранения имел внутренний отдел шпионажа за своими сотрудниками. Как много лет назад кагэбэшники предлагали быть их сексотом, так и здесь мне предложили доносить на коллег, мотивируя это благородными соображениями выявления преступников. Не сомневаюсь, что когда Иуда предавал Христа, он тоже руководствовался добрыми намерениями избавления еврейской религии от ее разрушителя.

Отверг я это гнусное предложение и уехал в Англию, чтобы жить в любви и согласии с прекрасной Джин. Хватило меня всего на год – человеку, привыкшему к открытым пространствам России и Америки, жизнь в скученной Европе противопоказана. Еще хуже приходится, когда ты влюблен и теряешь свободу выбора.

В США я вернулся абсолютно сломанным неудачной любовью и год наслаждался страданием. В тот период начал разваливаться СССР, и я приехал туда помочь семье и друзьям пережить трудные времена. Я вернул себе русское гражданство и потерял не одну тысячу долларов в попытках ведения бизнеса с бесчестными и несчастными партнерами.

Вернувшись в очередной раз в Нью-Йорк, я встретил Петра и Николая из города Иваново, которые на двух телегах, запряженных владимирскими тяжеловозами, проехали Европу. В Антверпене они продали лошадей и отправили телеги пароходом в Нью-Йорк. Здесь они пытались найти спонсоров, чтобы проехать таким же образом Америку. Четыре месяца мы безуспешно старались привлечь чужие деньги для финансирования теперь уже нашего общего мероприятия. В конце концов, я вложил собственные две тысячи, и мы купили двух красавцев-тяжеловозов – Бонни и Клайда.