Геннадий Турмов - Владивосток

...19 мая 1891 г. стал днем рождения Транссиба. Эта дата связана с приездом во Владивосток цесаревича Николая. В тот день состоялась церемония закладки железнодорожного вокзала. На серебряной доске, которую положил цесаревич Николай в фундамент рядом с первым камнем, было написано: «Во имя Отца и Сына и Святого Духа. В лето от Рождества Христова 1891, месяца мая 19-го, в благополучное царствование его императорского величества государя самодержца всероссийского Александра III, в городе Владивостоке заложен сей первый камень строящегося конечного участка Сибирской железной дороги...»

О следующем важном событии в истории Вокзальной площади возвестили выстрелы, прозвучавшие в период Первой русской революции.

Немногие любители творчества знаменитого английского писателя Сомерсета Моэма знают, что в августе 1917 г. он провел один бездельный день во Владивостоке, пробираясь окольными путями из Лондона в Петроград. В то время будущий писатель под псевдонимом Somerville служил агентом английской разведки. 18 июля 1917 г. Моэм получил 21 тысячу долларов для субсидирования партии меньшевиков и покрытия его собственных расходов в поездке. Через десять дней на пароходе он отправился из Сан-Франциско в Иокогаму, а оттуда — во Владивосток. О своем пребывании во Владивостоке С. Моэм написал очень мало. Так, в романе «Эшенден», опубликованном впервые в 1928 г. и переведенном на русский язык в 1992 г., он писал: «Поезд отходил в полночь, и Эшенден (этот роман автобиографичен, и в образе Эшендена С. Моэм описал себя. — Примеч. авт.) пообедал с Бенедиктом в вокзальном ресторане, который, похоже, был единственным местом в этом невзрачном городе, где можно было прилично поесть. Там было полно народа; обслуживали же клиентов невыносимо медленно».

В автобиографии писателя-шпиона, которую он назвал «Космополитяне», было отмечено, что во владивостокском ресторане он заказал себе водку и закусил борщом. Обслуживание было самое отвратительное, и сосед Моэма, говоривший по-английски, сказал ему: «С приходом революции ждать в ресторане приходится бесконечно!»

После ужина С. Моэм отправился на перрон, где решил подождать посадки на поезд. «Целые семьи сидели на своих вещах, — писал он, — казалось, они расположились здесь лагерем уже давно. Люди метались взад и вперед или, собравшись небольшими кучками, о чем-то ожесточенно спорили. Женщины визжали пронзительными голосами. Неподалеку двое мужчин злобно бранились и наседали друг на друга. Вся картина производила впечатление какого-то вселенского хаоса. Свет на перроне был слабый и мертвенно-бледный, и белые лица всех этих людей напоминали лики ожидающих Страшного суда покойников — спокойных или разъяренных, обезумевших от горя или кающихся».

Попытка британских спецслужб субсидировать российских меньшевиков для продолжения войны закончилась, как известно, провалом. А блестящему писателю посещение, хоть и недолгое, России дало пищу для новых произведений.

У подножия горы Самбонсунги в окрестностях небольшого современного японского городка Сэтана на возвышенном месте стоит строгий и красивый каменный обелиск. На японском и русском языках на нем написано: «Памятник погибшим морякам потерпевшего бедствие русского военного корабля "Алеут"». С этого места открывается широкая панорама Японского моря, за которым осталась родина похороненных здесь людей.

...18 октября 1877 г. шхуна Сибирской флотилии «Алеут» под командованием капитан-лейтенанта Сергея Крашенинникова снялась из Императорской гавани на Владивосток. По пути судно прихватил сильный циклон, который отбросил «Алеут» к Хоккайдо, и 7 ноября шхуну выбросило на песчаный берег. Уже по темноте японцы отвели русских моряков в селенье Сетанай, лежащее в шести верстах от места крушения шхуны. Здесь морякам выделили большой дом, внутри которого на глиняном полу по японскому обычаю горел огонь. Моряков поджидал горячий зеленый чай и теплое саке, что тоже было, по общему мнению, весьма кстати.

Деревушка, куда волею судьбы попали «алеутцы», была бедной, люди в основном занимались рыболовством и добычей морской капусты. Жители Сетаная по-доброму относились к морякам, и это прежде всего проявлялось в помощи продовольствием. Когда моряки сказали, что одной курицы на всех маловато, селяне стали доставлять по две. А когда в деревушке иссяк запас курятины, то за ней стали посылать в соседнюю деревню. Для населения Сетаная было весьма чувствительным появление лишних шестидесяти ртов, да еще каких! Но никто не выражал недовольства, напротив, при встрече с моряками японцы поднимали ко лбу сложенные ладони и отвешивали церемонные поклоны.

В конце ноября к Сетанаю подошел клипер «Абрек» и забрал на борт часть людей. Разыгравшаяся непогода заставила судно уйти, не выполнив полностью задачу, и только на следующий год сюда пришла шхуна «Ермак» под командованием 34-летнего лейтенанта Б. К. Деливрона. Но таким уж злополучным местом оказалось это японское побережье, что и на этот раз не обошлось без беды. При подходе к шхуне баркас «Ермака» перевернуло волной, и 13 человек погибли. Найти удалось только восемь трупов, их-то и похоронили здесь же на берегу.

Прошло много десятилетий. Буддийский храм Тэймэдзи, около которого лежали русские моряки, окончательно обветшал, да и холмики, поросшие травой, сравнялись с землей. Настоятель храма Мацудзаки Киемицу забеспокоился о могилах. Ответственный секретарь общества Япония — СССР в Хакодате решил было перенести останки моряков на иностранное кладбище в своем городе, но тут возразили местные жители, которые решили воздвигнуть в районе горы Самбонсунги около города Сэтана памятник. Как позднее один из них писал: «Погибшие догадываются, что близкие чтят их память, однако нетрудно представить, что их души теряют связь с родственниками, они забываются и уходят в небытие». Деньги собирали со всего Хоккайдо, в 1971 г. состоялся перенос праха русских людей, а еще через год, в сентябре, на братской могиле установили красивый памятник. В предисловии к буклету, который был издан в честь этого события, мэр г. Сэтана Сасаки Есихару написал: «Данный памятник, поставленный в память погибших членов экипажа "Алеут", создан на средства, собранные местными жителями, готовыми во имя добрососедства прийти на помощь терпящим бедствие на море».

Интересно, что японцы запросили через советское посольство в Токио сведения о крушении шхуны «Алеут» и поинтересовались фамилиями погибших русских моряков, которые хотели нанести на монумент. Чиновник из Генштаба формально отнесся к этому запросу и после недолгого раздумья написал, что такие сведения не сохранились. На самом деле в Российском государственном архиве Военно-морского флота в Санкт-Петербурге хранится объемистое дело об этом событии, где детально описаны все факты давней трагедии. Известны сегодня и имена погибших у японского берега моряков.