Сергей Глезеров - Петербургские окрестности. Быт и нравы начала ХХ века

Свои, заведенные издавна традиции имела и крестьянская жизнь в окрестностях мызы Владимирской. К примеру, еще со времен Константина Печаткина было заведено, что на покос травы на территории мызы выходило население обеих деревень, расположенных на границе имения, – Вытти и Лузики. Деревни были небольшие, по десять дворов каждая. (Деревня Выти обозначена и сегодня на карте Гатчинского района Ленинградской области.) Жили в них финны-ингерманландцы, их обычно, без всякого пренебрежения, звали «чухонцами». За косьбу жители этих деревень получали право пасти свое стадо на всей лесной территории мызы, а также собирать там валежник и хворост.

«Этими привилегиями крестьяне очень дорожили и на покос являлись как на праздник, – рассказывал Георгий Малков-Панин. – Праздником покос и заканчивался. На мызном дворе устанавливали большие столы и скамейки. Мужчины садились за один стол, женщины – за другой. Подавался обед. Управляющий с бутылью несколько раз обходил столы. После обеда шло чаепитие, детишки тоже получали угощение: орехи, пряники, леденцы и прочее. Потом бывали хороводы и пляски… Мы, дети, очень любили косьбу и всегда принимали в ней деятельное участие. У мальчиков были свои косы, у девочек – грабли».

Отношения владельцев мызы и окрестных крестьян складывались очень доброжелательно, что особенно ярко проявилось в годы первой русской революции (1905-1907 годов), когда по всей России прокатилась волна погромов помещичьих усадеб:начинался (снова повторим поэта) «русский бунт, бессмысленный и беспощадный». Мызу Владимирскую это обошло стороной. «Обострений у нас с крестьянами не было – их было мало, и были они достаточно зажиточны. Ни мой дед, ни отец их никогда не эксплуатировали, а, наоборот, всегда помогали. В нашем районе вообще крестьянских волнений никогда не бывало»…

Для знатоков Ленинградской области усадьба «Красная мыза» – не более чем точка на карте, обозначающая место в нынешнем Кировском районе, где мыза существовала когда-то, а потом исчезла, как и многие соседние села и деревни, стертые с лица земли во время Великой Отечественной войны. А для петербуржца Андрея Михайловича Сурикова «Красная мыза» – это часть семейной истории, «родовое гнездо», с которым были связаны годы жизни многих родных и близких. Все, что имеет отношение к истории рода, бережно хранится им в семейном архиве…

«Сестра моего деда Мальвина Иосифовна, урожденная Иванская, в середине 1890-х годов вышла замуж за Сигизмунда Игнатьевича Подковского, – рассказывает Андрей Суриков. – Оба они происходили из польских дворян. Сигизмунд Подковский был генерал-инспектором лесничеств Архангельской губернии и одним из крупных лесничих Петербургской губернии, а Мальвина Иосифовна являлась выпускницей Смольного института благородных девиц в Петербурге. Замуж она вышла рано – в шестнадцать лет, сразу же после окончания Смольного института».

Мальвина Иосифовна Иванская, в замужестве Подковская (фото конца XIX века). Фото из архива A.M. Сурикова

Сигизмунд Игнатьевич Подковский (фото конца XIX века). Фото из архива A.M. Сурикова

Сигизмунду Подковскому предоставили казенную дачу в лесничестве близ станции Русановская под Петербургом (она находилась примерно между нынешними платформами «Апраксин» и «63 км» на пути от Питера к Волховстрою). А рядом на земле, принадлежавшей еще с давних пор Иванским, семья Подковских в начале XX века построила усадьбу, которая стала именоваться «Красной мызой». Под таким названием она значилась на картах как до революции, так и после нее. Находилась мыза на живописном извилистом берегу речки Назии, в полукилометре от Барского озера.

Плотина на Назии в «Красной мызе». Фото из архива A.M. Сурикова

Денег на возведение усадьбы не хватало, поэтому первый этаж построили из камня, а второй – из дерева. Кроме усадебного дома мыза включала в себя различные хозяйственные постройки. Окрестности были красивые, благодатные, ухоженные.

Постоянными обитателями «Красной мызы» стали Сигизмунд Игнатьевич Подковский и его супруга Мальвина Иосифовна. Здесь они жили и летом, и зимой, хотя имели квартиру в Петербурге. В семье было двое детей: дочь Ядвига и сын Ромуальд. К сожалению, они не оставили потомства: Ядвига умерла в раннем возрасте, а Ромуальд стал бездетным после ранения, полученного во время Первой мировой войны. Будучи летчиком, он был ранен выстрелом с земли (кстати, после этого случая, ставшего известным, летчики начали подкладывать под себя сковородки).

Но жизнь на «Красной мызе» не замирала: она служила местом, куда приезжали отдохнуть от столичной шумной жизни многочисленные родственники Мальвины Иосифовны. «Очень любил "Красную мызу" мой дед морской офицер Флориан Иосифович Иванский – родной брат Мальвины Иосифовны, – рассказывает Андрей Суриков. – Дед был заядлым охотником, и с удовольствием предавался этому занятию в лесах близ "Красной мызы". В усадебном доме у него был собственный кабинет, украшенный многочисленными охотничьими трофеями, ружьями и другими атрибутами охоты. К примеру, стоявшее в кабинете кресло было обито шкурой лося, убитого на охоте Флорианом Иванским».

Кабинет Флориана Иванского на «Красной мызе». Фото из архива А.М. Сурикова

Ко времени революции хозяйкой мызы оставалась Мальвина Иосифовна: Сигизмунд Подковский умер в самом начале Первой мировой войны. После революции местные большевики хотели сжечь «Красную мызу», но заступились крестьяне, очень уважавшие Мальвину Иосифовну. По рассказам родных, крестьяне даже отправляли ходоков в Ленину – просить за Мальвину Иосифовну (ее они уважительно называли «барыней»). Может показаться удивительным, но просьбу ходоков уважили: Мальвине Подковской предоставили некую «охранную грамоту» на то, чтобы ее не трогали и оказывали всяческое содействие.

Поездка обитателей «Красной мызы» за грибами. Фото из архива A.M. Сурикова

«Действительно, по воспоминаниям родных, Мальвина Иосифовна очень опекала местных крестьян, которые когда-то находились в крепостной собственности Иванских, – продолжает Андрей Суриков. – Они ее очень уважали и всегда при встрече раскланивались. Однажды, уже после войны, моя мама разговорилась в поезде со старушкой – жительницей бывшей деревни Поречье. Она рассказала, как "барыня" помогла ей в трудную годину – после того, как муж ее погиб в русско-японскую войну, хозяйство стало вести некому, а дом начал ветшать и разваливаться. Мальвина Иосифовна, случайно узнав про такую беду, повелела построить ей новый дом, что и было исполнено. Когда моя мама призналась, что Мальвина Подковская приходилась ей тетушкой, старушка, преисполненная благодарности, была очень растрогана, узнав, что повстречала племянницу той самой доброй и справедливой "барыни"».