Сергей Глезеров - Петербургские окрестности. Быт и нравы начала ХХ века

В опубликованном впоследствии «Дневнике государственного секретаря» А.А. Половцева встречается много записей об охоте великих князей на землях шуваловского имения. Кроме пернатой дичи и лосей охотничьими трофеями тут являлись рыси, волки, зайцы и лисы. Записи часто дополнялись восторженными впечатлениями: «день проведен здорово и приятно» или «чувствую себя другим человеком, проведя день на свежем воздухе…».

Последнего дореволюционного хозяина имения «Осиновая Роща», князя Д.Л. Вяземского, также знали как страстного любителя охоты. Он устроил у себя большой «зверинец», огородив для этой цели высоким забором около 240 десятин принадлежавшего ему леса. Здесь на свободе содержались олени, козы, выписанные из Семиречья, лани, колоссальное количество зайцев и много разной дичи и водяной птицы, для последней даже устроили специальные садки и прудики. Содержались там синие и белые павлины, фазаны, черные и белые лебеди, нильские и магелланские гуси, а также множество других редких птиц.

Реклама охотничьего оружия на страницах петербургских спортивных журналов начала XX века

Как большой любитель охоты славился владелец Сиверской усадьбы – барон, впоследствии граф, министр Императорского Двора и лицо, приближенное к государю Николаю II, – Владимир Борисович Фредерикс. В своем имении он держал отличную псарню и в сопровождении хорошо натренированных породистых собак выезжал на охоту в ближайшие леса. В начале XX века он тоже основал собственный зверинец, где держал редких животных и даже слониху со слоненком. Кроме того, Фредерикс устроил в усадебном парке специальное кладбище для своих любимых умерших собак. Могилы украшались каменными плитами с трогательными эпитафиями.

Как страстных охотников в петербургском светском обществе знали графа А.Д. Шереметева, светлейшего князя А.К. Горчакова, графа И.И. Воронцова-Дашкова (к тому же – активного деятеля отечественного коннозаводства и поклонника конного спорта) и многих других. Большим любителем охоты считался Иосиф Феликсович Кшесинский (в советское время – заслуженный артист РСФСР) – родной брат знаменитой балерины Матильды Кшесинской. Он состоял в охотничьем обществе «Северянин», а его членский билет, за № 47 от 1915 года, можно увидеть сегодня в Музее политической истории (в бывшем особняке Кшесинской на Троицкой площади).

Столичными охотниками являлись зачастую богатые домовладельцы и вообще господа, жившие на капитал и числившиеся «ради приличия» на какой-нибудь службе. К другому разряду настоящих охотников принадлежали состоятельные «новые русские» своего времени – крупные чиновники, инженеры, коммерсанты и вообще очень занятые на службе люди. Были и охотники победнее – представители малоимущего слоя обывателей: мастеровые, конторщики, мелкие служащие и т.п.

Они почти не посещали оружейные магазины и почти ничего не покупали, стараясь по возможности раздобыть необходимое для охоты через знакомых или купить на рынках подешевле. Как замечали современники, такие охотники не имели билетов на право охоты, «а потому после каждого выстрела прислушивались и оглядывались, боясь быть забранными за незаконную охоту в чужом лесу».

Как сообщали столичные газеты в октябре 1913 года, наиболее удачная охота сезона проходила в районе Красного Села, Кипени, села Михайловского, Высоцкого и красносельского военного поля. В ней принимали участие бывший русский посланник в Тегеране камергер Поклевский-Козелл, директор кредитной канцелярии Давыдов, директор резиновой мануфактуры «Треугольник» Утеман и другие представители столичного высшего света. В один из дней трофеями стали 286 зайцев и 70 фазанов. Следующий охотничий день был гораздо успешнее: его результатом стали 463 убитых зайца и… одна дикая коза.

…Представить себе русскую охоту без собак практически невозможно. Поэтому в окрестностях Петербурга ежегодно проходили полевые испытания собак. Правда, некоторые считали, что полевые испытания – это затея праздных и богатых людей, что никакого значения они не представляют и служат лишь «скачками на призы». Однако это вовсе не так.

Проходили полевые испытания в начале XX века под флагами существовавших в те годы в столице двух спортивно-кинологических обществ. Старейшим из них являлось Общество любителей породистых собак, его почетным членом состоял «ловчий Его Величества» Владимир Робертович Диц. Именно он впервые в России ввел полевые испытания собак, и благодаря ему, неустанно следившему за охотничьими делами, для проведения испытаний предоставлялись земли императорской охоты близ Гатчины, где в изобилии водилась дичь всякого рода.

«Благодаря исключительному вниманию Дица испытания Общества любителей породистых собак обставляются так со стороны комфорта, что в этом отношении занимают первое место в России, – рассказывал побывавший на испытаниях репортер столичного "Спортивного журнала". – До места охоты все собравшиеся едут в линейках и бричках, запряженных чудными конями императорской охоты и управляемых специалистами-кучерами. Для собак и прислуги подается отдельная линейка, для завтрака и буфетчика тоже. Проголодавшейся компании сервируется завтрак в охотничьем павильоне, а не на траве и не в сырости. Лошади и экипажи даровые, завтрак из трех блюд с винами, водками, закусками холодными и горячими, шампанским и кофе, с прислугой – обходится раз и навсегда в 2 рубля с персоны».

Другим спортивно-кинологическим обществом был Отдел кровного собаководства. Правда, как замечал тот же корреспондент «Спортивной жизни», полевые испытания, проводившиеся этим обществом в Петергофе, выглядели гораздо скромнее: завтрак по 6 рублей с персоны, да плюс извозчик – удовольствия совсем не дешевы. «Не все в этом лучшем из миров привыкли сорить деньгами, – с иронией писал репортер, – и "Отделу кровного собаководства" надлежало бы заботиться более о карманах среднего любителя, ибо за всеми богачами все равно не угонишься. И без того испытания – удовольствие не дешевое!»

…Рассказывают, что после революции две борзые из императорской Гатчинской охоты жили в петроградском зоопарке, в клетке с надписью «пережитки прошлого». Остальные собаки попали в руки новых владельцев, многих продали за границу. В те годы борзых уничтожали как наследие ненавистного царского режима…

Однако прошло всего несколько лет, и отношение к борзым у новых властей переменилось: на них начали смотреть как на доходную статью в бюджете – борзых стало выгодно разводить для экспорта, а также в промысловых целях. Поэтому в Петрограде создается сектор любителей борзых при Любительском обществе охотничьего кровного собаководства, а в 1930-х годах в стране появляются питомники породистых собак. Когда в конце 1950-х годов ликвидировали питомник для борзых под городом Энгельсом (близ Саратова), несколько собак привезли в Ленинград, и часть из них распределили между ленинградскими любителями породы. Говорят, ленинградские борзые считались в то время одними из лучших в стране.