Сергей Глезеров - Исторические районы Петербурга от А до Я

В 1931 г. в Девяткино пришла всеобщая коллективизация: здесь организовали колхоз «Новая Уртая» (в переводе с финского – «Новый урожай»). Первая попытка, относительно добровольная, создать колхоз в Девяткино, предпринятая в 1930 г., окончилась неудачей. Н.Я. Серебрякова приводит архивный документ за подписью председателя райисполкома Капустина: «В начале февраля 1930 г. на общем собрании вступили в колхоз 45 хозяйств, из которых 34 человека благодаря агитации Сузи и Каугенена в течение двух–трех дней подали заявления о выходе из колхоза. Гр-н Сузи уговаривал крестьян, что лошадники могут прожить и без колхоза, а вот пусть поживет в колхозе беднота. Предлагаю провести негласное расследование и весь материал представить в Президиум Райисполкома не позднее 15 марта с/г.».

В марте 1942 г. финское население Девяткино выселили по национальному признаку вместе со всеми остальными финнами-ингерманландцами и немцами-колонистами, находившимися внутри блокадного кольца Ленинграда.

…Поселки Старое и Новое Девяткино существовали еще в конце 1980-х гг., затем Новое Девяткино поглотило Старое, и сегодня существует только поселок Ново-Девяткино.

В апреле 1892 г. здешние края облетела сенсационная весть: в поле за Старой Деревней, в местности под названием «Длинный рубеж» нашли клад! Все началось с того, что крестьянин Старой Деревни Ефим Полированный в одной версте от деревни нашел три золотые монеты. Возвратившись домой, он рассказал об этом соседям, которые вместе с ним вновь отправились на место удивительной находки. Там они отыскали еще четырнадцать золотых монет.

Таким образом, всего было найдено три монеты чеканки 1839 г., одна – 1840 г. и тринадцать штук 1841 г. «Местные жители сообщают, что и прежде находили тут золотые монеты, – сообщалось в „Петербургском листке“. – Откуда они появились в земле – остается неизвестным»…

До основания Петербурга тут была лесистая местность, густо усыпанная камнями и валунами. Не случайно ее издавна называли Каменкой, или Каменным Носом, а близлежащий остров и поныне зовется Каменным.

Первые поселения здесь возникли задолго до петровских времен. При Петре первым владельцем этих мест был граф Головкин, а при Елизавете Петровне они перешли к канцлеру Алексею Петровичу Бестужеву-Рюмину, задумавшему создать на острове парадную загородную резиденцию. Для ведения больших земляных работ на Каменном острове – проведения каналов, строительства насыпных валов на берегах, обустройства прудов – Бестужев-Рюмин переселил в Петербург из своих малороссийских имений сотни крепостных, отведя им место под жилье на противоположном берегу Невы – напротив своей островной усадьбы.

Однако рабочих рук не хватало, и с Украины пригнали новые партии крепостных. Их поселили у Черной речки. Так возникла еще одна деревня – Новая. По отношению к ней первую деревню стали называть Старой. Вот так появились эти уникальные питерские названия, прижившиеся на долгие века.

Таким образом, Новая и Старая Деревни возникли как поселение крепостных крестьян. Официально оно называлось село «Графское Бестужево-Рюмино», а также «Благовещенское», после того как здесь в 1762 г. построили сохранившуюся до наших дней Благовещенскую церковь. Правда, именно в это время, в конце царствования Елизаветы Петровны, «светлейший» попал в опалу, будучи обвинен в «бездельничестве», превышении власти и измене. И хотя при Екатерине II судьба оказалась более благосклонной к бывшему российскому канцлеру, мыза отошла в казну, а часть земель отдали внаем.

С конца XVIII в. по берегам Невы стали возводиться загородные дома столичной знати. С этих лет началось дачное освоение и Старой, и Новой Деревень. У Черной речки возвели загородный дворец президента Академии художеств графа Строганова (о нем подробно идет речь в очерке, посвященном Черной речке). По соседству с ним появлялись и загородные дома попроще. Строили их как для себя, так и для сдачи внаем.

Сперва эти места облюбовали люди среднего достатка, затем потянулось и высшее общество. В пушкинское время район Новой Деревни и соседней с ней Черной речки стал модным дачным местом столичной аристократии. Здесь жили знакомые Пушкина – Е.М. Хитрово и Д.Ф. Фикельмон, художник граф Ф.П. Толстой. Снимал дачу здесь и сам Пушкин.

На исходе пушкинского времени в Новой Деревне у целебного источника возникло заведение «Искусственных минеральных вод» (петербуржцы прозвали его потом «Минерашками»), где горожанам предлагались «воды целительные и прохладительные по известной и испытанной методе дрезденского доктора г. Штуве». Но, в первую очередь, «Минерашки» славились в столице своими веселыми вечерами с музыкой, ресторанными пиршествами, фейерверками и потешными аттракционами. С этого заведения началась новая дачная история района Деревень – как средоточия увеселительных заведений, разгульной жизни, дешевых опереток и водевилей, искрометных цыганских танцев..

По словам историка Михаила Пыляева, «почти вся наша аристократия приезжала сюда в своих экипажах и каталась цугом перед музыкальной эстрадой». Впоследствии весь сад был обнесен забором и сдавался в аренду антрепренерам, среди них в конце 1840-х гг. выделялся знаменитый Иван Иванович Излер, при котором это заведение особенно прославилось. Здесь появились превосходный оркестр, цыганский хор и гимнасты-арабы.

Даже Николай I посетил как-то заведение Излера. Государь оценил, что Излер не испугался свирепствовавшей тогда в городе холеры и всеми средствами заманивал публику в «Минерашки». Николай I поблагодарил Излера «за те удовольствия, которые он доставляет публике своей деятельностью», а потом наградил антрепренера тремя тысячами рублей.

Излер шел в ногу со временем и старался не отставать от европейской моды, предлагая все самое новое столичной публике – показ «живых картин», фейерверки и китайские иллюминации, полеты воздушных шаров, а потом французских шансонеток, покоривших петербуржцев. Здесь устраивались празднества под громкими названиями «Испанская ночь», «Венецианский карнавал», «Ночь из тысячи и одной ночи» и т. п.

К концу 60-х гг. XIX в. «Минерашки» стали приходить в упадок, новый антрепренер ненадолго смог вернуть угасавший интерес публики. Через несколько лет, в августе 1876 г., заведение погибло в огне пожара. А еще через год на Смоленском кладбище похоронили и самого Излера, как называл его Михаил Пыляев, – «творца вокзала и первого насадителя у нас французской оперетки и шансонетки».

Однако дело Излера не погибло. На месте сгоревших «Минерашек» в 1880 г. известные петербургские антрепренеры Д.А. Поляков и Г.А. Александров начали строить сад «Аркадия». Его открыли 14 мая 1881 г., но просуществовал он недолго: уже в следующем году его постройки сгорели. Тем не менее владельцы вновь возвели театр.