И. Кравченко - Старая пинакотека

Такого количества автопортретов, как у Рембрандта, нет больше ни у одного художника. Он писал себя всю жизнь: в ком еще мог найти живописец, очарованный тайной человека, ответы на большинство вопросов, как не в том, кого лучше всего знал? Страсть исследователя — вот что, скорее всего, двигало мастером, когда он изображал себя в одном и том же образе по нескольку раз, примером может служить данный автопортрет. Подобные работы, созданные чуть ранее, хранятся в Государственном музее в Касселе и Рейксмузеуме в Амстердаме. В этих произведениях Рембрандт открывает интересный эффект: лицо главного героя, погруженное в тень, притягивает интерес зрителя сильнее, чем освещенное, побуждая вглядываться в него. В мюнхенской картине более всего затемнены глаза, а нижняя часть носа и правая половина рта, как и правая щека, находятся на солнце. Взвихренные волосы придают романтический оттенок всему облику. Во взгляде двадцатитрехлетнего юноши виден страстный интерес к миру, который не оставил художника до конца его дней. Но Рембрандт утрировал собственное удивление окружающим, придав лицу тревожно-вкрадчивое выражение, изобразив рот полуоткрытым, а себя словно выглядывающим из-за рамы, то есть ненадолго зашедшим в пространство картины.

Картина «Снятие с креста» входит в серию работ на евангельские сюжеты, исполненную Рембрандтом по заказу принца Фредерика Хендрика Оранского. Во мраке, который, согласно евангельским словам, окутал Голгофу во время Распятия, неведомый яркий свет озаряет умершего Иисуса, учеников, бережно снимающих Его с высокого креста, и белую плащаницу. Никаких внешних источников, откуда могло бы исходить столь мощное сияние, нет, и становится понятно, что его излучает Христос. Рембрандт всячески дает почувствовать смертные тяжесть и расслабленность Его тела и тем самым усиливает ощущение чуда, вызываемое светоносным образом Спасителя.

Слева в полутьме видны лежащая без сил Богоматерь и поддерживающая Ее одна из Марий, последовательниц Иисуса. Справа стоит полный мужчина в восточном одеянии, с тюрбаном на голове, скорее всего, святой Иосиф Аримафейский, напоминающий написанного годом ранее рембрандтовского «Знатного славянина» (1632, музей Метрополитен, Нью-Йорк), только здесь он дан в профиль. Одетый в синее человек на лестнице, поддерживающий руку Христа и тревожно смотрящий на происходящее, — сам Рембрандт. Появление художника в изображенной им сцене — давняя традиция европейского искусства, но эффект двойного взгляда умножен тем, что автор произведения активно участвует в происходящем и охвачен тем же настроением, что и остальные участники скорбного действа.

Полотно на сюжет поклонения пастухов Рембрандт вместе с другой работой, «Обрезание Христа», написал для принца Оранского. Художник изобразил хлев, погруженный в теплую тьму ночи и освещенный в центре исходящим от фигурки Младенца сиянием. Оно озаряют Деву Марию, святого Иосифа, преклонивших колени пастухов, выхватывает из мрака лица стоящих поодаль, и хотя один из них держит в руке зажженный фонарь, его свет не может спорить с небесным блеском. Чувствуется, что все присутствующие затаили дыхание, глядя на явившегося в мир Спасителя. Затемненная фигура одного из участников сцены, сидящего с раскинутыми в молитвенном восторге руками, отгораживает происходящее от зрителя и тем самым усиливает ощущение сакральности события.

Такое понятие, как «тайна», играло важную роль в искусстве Рембрандта, и он всеми способами стремился воплотить его. Например, художник использовал караваджистский прием контрастной светотени, но смягчал ее границы и создавал в освещенных участках картин подобие трепетной, мерцающей мозаики из густо положенных мазков. Более ровный красочный слой сменяется в этих местах пастозным — Рембрандт лепил светом.

Харлемский живописец Адриан ван Остаде учился у Франса Халса, однако его влияние заметно лишь в живости и непосредственности, какими наделены изображенные люди. Картины художника гораздо ближе к искусству другого халсовского воспитанника — Адриана Браувера. Ван Остаде писал крестьян, подавая простонародные сценки с добрым юмором. В его живописи сложился определенный тип персонажей — обобщенно-комический, с лицами, напоминающими маски, подобные показанным на картинах Питера Брейгеля Старшего, с той лишь разницей, что у Ван Остаде «маски» веселые. Благодаря этому мотиву в его работах наличествует эффект театрализации, а происходящее напоминает площадные народные представления.

Персонажи этой картины с удовольствием проводят время в деревенской таверне. Мужчина, смотря прямо на зрителя, поднимает за свое и его здоровье бокал (прием, заимствованный у Халса), куда, скорее всего, налито пиво. Сидящая рядом женщина что-то запихивает в рот своему дружку, видно, заставляя его закусывать выпитое. Другой участник пирушки вскочил с кувшином в руке, еще один, добродушно смеясь, курит трубку, третий играет с ребенком. Справа «философ» в дырявом чулке, ничуть не печалясь о своей бедности, закинул ногу на ногу, грея ступню у жаровни, и предается рассуждениям. Художник не детализировал окружающую обстановку, дав интерьер схематично и сосредоточив внимание на жестах, мимике и взаимодействии людей. Легкая дымка, почти всегда у Ван Остаде окутывающая изображенное, создает ощущение иной, сказочной реальности, выглядящей, тем не менее, убедительно.

Ян Ван Гойен обучался ремеслу у основоположника голландской пейзажной живописи Нового времени Эсайаса ван де Велде. В 1630-е, пройдя значительный путь в своем художническом развитии, он стал ведущим мастером так называемого тонального пейзажа, особенностями которого являются сдержанная, почти монохромная гамма, сложная тональная нюансировка и передача световоздушной среды.