И. Кравченко - Музей Тиссена-Борнемисы Мадрид

Пейзаж у Карпаччо выписан с той любовной тщательностью, которой отличались нидерландские художники, оказывавшие большое влияние на венецианскую живопись второй половины XV — начала XVI века.

Живопись Лукаса Кранаха Старшего несет в себе гуманистический идеал немецкого Возрождения, переданный с присущим ренессансному искусству величием, но в изысканных, уже маньеристических формах. Эти особенности можно видеть на примере створок данного алтаря, его центральная часть утрачена, а боковые, покрытые композициями с двух сторон, хранятся в коллекции музея. В открытом виде левая створка представляет святую Елизавету и коленопреклоненного герцога Георга Саксонского, правая — святую Анну и так же, как супруг, стоящую на коленях герцогиню Барбару Саксонскую. Обе эти сцены имеют светлый фон, в то время как написанные на обороте — темный. В закрытом виде алтарный триптих являл находившееся слева от центральной части изображение святого Христофора с Младенцем Иисусом на плечах и справа — святого Георгия, попирающего дракона.

Герой спокоен, его поза расслаблена и изящна. Вытянутый по вертикали формат доски подчеркивает стройность фигуры, ее абрис создает элегантный рисунок. Красиво отливают металлом латы, вносящие в картину оттенок декоративности. Побежденное чудовище с мольбой взирает на святого, но тот не видит его, смотря прямо на зрителя: в отличие от многих маньеристов Кранах стремился не только к изысканным линиям и цветам, но и к тому, чтобы вызвать душевный отклик на свои произведения.

Зрелая живопись немецкого мастера Лукаса Кранаха Старшего несет в себе черты маньеризма, характерного для тогдашнего придворного искусства, одним из представителей которого был художник. В созданных им портретах господствует линия, черты лиц изящно утрированы, удивительно точно передан облик портретируемых.

Императора Священной Римской империи Карла V Габсбурга мастер писал, когда будущий правитель был еще ребенком. На портрете, находящемся в коллекции Тиссена-Борнемисы, изображен мужчина в расцвете лет. О титуле запечатленного свидетельствует лишь украшающий грудь Карла отличительный знак Габсбургов — орден Золотого руна на цепочке. Кранах сосредоточился на облике модели, передав характерные для названной монаршей династии черты: вытянутое лицо, тяжеловатую нижнюю челюсть и немного выдающуюся вперед пухлую губу. В то же время мастер приоткрыл внутренний мир правителя, представив умного, рефлексивного человека с сосредоточенным взглядом и напряженными складками на лбу. Нейтральный зеленоватый фон, сдержанный и изысканный колорит, гибкие, красивые абрисы цветовых плоскостей наделяют картину повышенной декоративностью.

Представитель известной династии венецианских художников Якопо Пальма Старший изображал «Святые собеседования» и писал портреты, как правило, полуфигурные. Образ, воплощенный им на картине под названием «La bella» («Красавица»), нередко возникал в живописи Венеции того времени и, прежде всего, у Тициана Вечеллио. Даже внешне красавица напоминает тициановских героинь, но живописная манера Пальмы отличается большей, чем у его современника, сухостью и четкостью, краски — холодноватой яркостью, а весь колорит — сочетанием контрастных цветов.

Героиня изображена на темном фоне, где едва угадываются некие архитектурные конструкции. Развернутая к зрителю в три четверти, она смотрит в его сторону, но ее взгляд устремлен куда-то вдаль. Бледная, нежная кожа лица, шеи, груди, подчеркнутая белизной тонкой сорочки, и пухлые, холеные руки с длинными пальцами выглядят теплее и естественнее рядом с ломкими складками одеяния и геометрически четкими очертаниями парапета. Пышные драпировки, окутывающие фигуру, ниспадают на каменный парапет, на одной из ступенек которого лежит придерживаемая рукой красавицы коробочка, скорее всего, с драгоценностями. Этот мотив, как и жест изображенной — она словно поглаживает пальцами пряди волос, — намекает на аллегорию суеты («vanitas»). Но тревожный взгляд женщины вносит в произведение сложность, неоднозначность.

Ганс Бальдунг по прозвищу Грин, наиболее одаренный ученик Альбрехта Дюрера, стал самобытным, оригинальным мастером. От учителя художника отличало стремление к подчеркнутому изяществу живописи, что видно на примере данного произведения. Манера, в которой оно исполнено, заимствована у Лукаса Кранаха Старшего, ярчайшего представителя немецкого маньеризма, чья картина «Саломея» (около 1530, Музей изобразительных искусств, Будапешт) в данном случае послужила образцом для Грина.

Художник запечатлел неизвестную молодую женщину, также лицом — у нее белая кожа, вытянутые «кошачьи» глаза, тонкие черты — и нарядом напоминающую героинь Кранаха. Девушка одета в богато расшитое платье с узким лифом, на шее и груди — крупные золотые украшения, на голове — бархатный берет. Белое облако венчающих его перьев вторит нежному лицу красавицы. Колорит картины построен на сочетании телесного тона с золотистым, глубоким зеленым цветом и темным фоном, на котором вырисовывается облик незнакомки. Мастер большое внимание уделял линии и красочной гамме, то есть внешним эффектам, достигнув удивительной красоты изображения.

Изображения святых, чаще всего полуфигурные и приближенные к зрителю, составляют своего рода серию в живописи Аньоло Бронзино. Созданные кистью мастера образы одновременно наделены чертами конкретных людей, послуживших ему моделями, и идеализированы. Художник был более увлечен изящной и гибкой линией, открыто звучащим цветом и прочими формальными задачами, нежели передачей внутреннего состояния персонажей. Их бесстрастность и, как следствие, разделение сюжетного мотива и настроения картины — особенности маньеризма и живописи его ведущего представителя.