Андрей Балдин - Московские праздные дни: Метафизический путеводитель по столице и ее календарю

Можно продолжить слежение за метафизическим ландшафтом Москвы; в первой главе было найдено место Покрову и одноименному собору — на высоком берегу реки, с которого валится вниз Васильевский спуск. Теперь видно: на другом, низком берегу простирается «дно» Замоскворечья, логично завершаемое пределом этого падения, Серпуховской линией Москводна.

Все по горизонтали и вертикали. Чертеж Москвы встает ровно, по осям. На плоском языческом основании строится история христианской Москвы как образования «пространственного»: она укладывается веками-слоями. Так странно и хитро, или нелепо, небрежно укладывается, так беспечно (по-долоховски) относится к вопросу баланса, что может в один ноябрьский (революционный, «архимедов») момент вдруг раз — и перевернуться вверх тормашками. Встать по новой вертикали. Такова максимально контрастная, революционная геометрия ноября.

Отсюда попутные ноябрьские контрасты: скажем, ноябрь кажется темнее декабря — потому уже, что не покрыт снегом.

Народный календарь рассуждает о слякоти и спасительной (горизонтальной) корке льда, который вывезет к зиме, выручит из безвременья.

Ноябрь предъявляет героев, сюжеты гибельные и подвижнические: вертикально вниз (на юг) Толстой, вверх архистратиг Михаил.

Все просто. Рисунок ноября так же оголен, как ветви московских дерев.

Еще является сюжет подземелья, под-Московья, обозначенный черчеными «пещерами» метро. В них совершался опыт обустройства идеального мира, чем-то (хоть и с другим знаком) напоминающий подвиги отшельников христиан: те так же копали свои ходы и норы в совершенной темноте, вычерчивая под землей идеальные фигуры, невидимые круги и кресты. Таковы были их духовные координаты, результат черчения «черным по черному». Занятие максимально свободное, не связанное никаким другим законом, кроме закона веры.

Метропещеры весьма логично встраиваются в вертикальный чертеж ноября и с ним в большой календарный очерк Москвы.

Непросто разве что само выживание в ноябре. Но если учесть, что настойчивые знаки календаря (полярные, все разводящие на верх и низ) есть в первую очередь уроки возвышения, если понять эту ясную постановку осей, как слово о будущем пространстве, то ноябрь у нас выходит не так уж пуст и безнадежен.

В ноябре мыслится зачатие московского пространства.

4 декабря ― 18 декабря

― Введение ― Народный календарь и библейские пророки ― Звезды, они же ордена ― Рассуждение о пятнадцати ступеньках ― Две башни ― Декабристы и «Граф Нулин» ― Прокопы, вехи и Кощей —

4 декабря — Введение

Введение — слово, само за себя говорящее. Написал и получилось, что книга до сего момента не начиналась, а только идут к ней приготовления. В каком-то смысле так оно и есть. Прошли два месяца приготовлений к строительству света, всего будущего года — октябрь и ноябрь. Будет еще и третий — декабрь. Все верно: будущий год (свет) еще не открыт, календарь пойдет по привычному кругу с 1 января, а пока длится московская «тренировка», душевная и духовная, пластическая, художественная.

С началом декабря, с приходом праздника Введения, эта подготовка вступает в решающую стадию.

Как после этого не задуматься об осмысленном устройстве, вселенской «архитектуре» московского календаря? Византийский календарь не знал нашего Нового года, отсчитывал время с 1 сентября, но как будто заранее на своем круге расставил точкинапоминания, чтобы мы лучше подготовились к собственным новогодним праздникам.

Так — напоминанием — выглядит декабрьское Введение: книга года, книга света еще впереди.

В декабре, словно их специально созвали заранее, в церковном календаре собираются пророки. Их тут большая часть со всего календаря. Они заглядывают вперед, в «книгу» будущего года; вместе с Введением пророки как будто ободряют Москву: ждать осталось недолго, позади метания и сомнения (лишенного румбов, обретающего румбы) ноября; нарисовался твердый вектор, указывающий на Рождество.

Новый год близко.

Народный календарь отмечает этот сезон пророчеств, как обычно, переименовывая, перетолковывая библейские имена на свой лад. При этом сам календарный акцент не упущен: все пророки на виду.

Авдий— один из двенадцати так называемых малых пророков.

Авдей-радетель. Заботится о дверях, щелях и проч., чтоб не дуло. Затворы, замки, засовы: все скрепы герметические. Человек Москва еще «под водой», в самой тьме ему плыть до света целый месяц: на Авдея производится осмотр домашней «подлодки».

По старому календарю это 1 декабря. Пришел старший месяц, самый из всех мудрый, седой от инея и снега. Пришел Наум – зимний ветер задул.

Наум-грамотник. Наум наставит на ум. Ему молятся о просвещении разума (еще одна форма иного света); Наум склоняет буйных отроков к изучению грамоты.

Аввакумовы обереги. Особая охрана детей. Этот мотив еще появится перед самым Рождеством, на Анну Темную (22 декабря). Охраняется будущее, еще не состоявшееся время. Над колыбелью вешается «помельная лапочка», куриные перья, связанные тряпицей. От окна отгоняются криксы-ночницы. Отгоняет их Богородица — в лес, к болотным пням и мхам.

Этого большей частью записывали в женский род, ибо напоминал о Софии. Одно другому не мешает: София, или премудрость Божия, также в эти дни уместна. Софония — с древнееврейского «господь защищает».

Еще в декабре (в «Никольский» сезон, после 19-го числа) ожидаются: 22 декабря — пророчица Анна Темная (по самой длинной и темной ночи в году); 29 декабря — пророк Аггей (Аггей-пророк сеет иней на порог ) и 30 декабря — пророк Даниил . Данииловы сборы. Даниил декабрь поторапливает . Подготовка к Рождеству достигает после Аггея апогея. Украшается баня: березовыми, майскими, припасенными с Троицы вениками. Банный (домовой) веселится.

Еще одно «созвездие» загорается в декабре в самую непроглядную тьму: царские ордена. Случайно ли? В первые дни декабря празднуются один за другим несколько святых и с ними вместе знаменитые ордена России.

6 декабря — святой благоверный Александр Невский, и в честь него орден , кавалеры коего носили особый знак и звезду на ленте. В советское время царские награды были отменены, однако в 1942 году во время Великой Отечественной войны орден Александра Невского был учрежден заново.