Андрей Балдин - Московские праздные дни: Метафизический путеводитель по столице и ее календарю

Календарь собирает их вместе: неслучайно, в тот или иной сезон, отмеченный общим предпочтением, общим рисунком времени, они встречаются. Их объединяет характерный календарный сюжет. В конце июля это сюжет драматический: время опасно хрупко, ему требуется «пасхальный» рецепт спасения, исцеления, целостного сочинения, которое возможно только в обобщающем представлении, взгляде вдвое более широком, нежели прежний (здесь на «балкон» Москвы и «море» мордвы).

2 августа (20 июля по старому календарю) — пророк Илия

Илия, с еврейского — крепость господня. Он был строгим ревнителем веры и за свою святую жизнь был чудесным образом восхищен на небо. Свидетелем восхищения был пророк Елисей.

Илья-пророк — тот, что два часа уволок.

На Илью до обеда лето, а после обеда осень. До Ильина дня и под кустом сушит, а после и на кусте не сохнет. На Ильин день и камень прозябает. Придет Илья, принесет гнилья. Это сильно. Хоть и о дождях. Медведь обмочил в реке лапу, олень –копыто. Купаться больше нельзя. Впрочем, все климатические акценты нынче поплыли — вместе с новою водой. Повсюду наводнения. Новороссийск (2002) едва не смыло в море, Европа в потопе по уши.

В Ильин день на Руси совершались многие обряды. Пекли из новой ржи хлеб и приносили в церковь. Из новой соломы готовили постели: Ильинская соломка –деревенская перинка.

Дождь, собранный на Ильин день, оберегает от сглаза.

В конце июля 1826 года, после посещения церкви в Святых Горах Пушкин пишет «Пророка». Это стихотворение написано за пределами пушкинского праздничного цикла 1825-го года, но является его прямым следствием. Оно своей плотностью как будто уравновешивает весь праздничный, многовоздушный, все-пространственный год «Годунова». Это равенство года и подытоживающего его стихотворения необыкновенно.

Июльские стихи: вертикальные, знающие полную меру высоты.

И горний ангелов полет, и гад морских подводный ход.

Пик года миновал, впереди все бездны осени.

Стихотворение-пароль: впереди трудные времена, испытания и потери, однако июльское целое за спиной со всею силой ощутимо. Все пустоты будущего открыты пророку, но полнота (глагола), способная их обнять, преодолеть, ему также теперь известна.

Поиски нового рецепта — исцеления времени, убывающего, уходящего — продолжаются. Летняя Пасха пока только совет («врача», преподобного, пророка) — текст, слово о времени.

Пушкинский опыт прост и вместе неповторим, мгновенен. Та синхронность слова и события, которая отличает сочинение на любом языке, сделанное в момент перевода на этот язык Евангелия, и которая в высшей степени свойственна Пушкину, никак не может быть повторена. Это требует совместной веры сочинителя и слушателя в то, что сию секунду совершается чудо. Такое происходит один раз, и в этот момент как будто все времена открыты слову (пророка).

Но далее, если следовать этой логике, слово неизбежно должно отойти, отслоиться от оригинала, от события — от Пушкина. От полдня, от июля, от Рублева, от Кремля.

И слово отходит, делается само о себе, становится литературой: так начинается «русский август» — эпоха, которая после Пушкина и Серафима. Очень важно сознавать это «после», это положение на спуске после события.

Хорошо узнаваемое время — не столько веры, сколько слова о вере, грамоты верования.

Умная, книжная эпоха. Середина XIX века: царствие литературы, оборачивание всего и вся в слово. В бумагу, на которой написано слово, написан рецепт, совет врача, писателя-пророка-целителя.

Август весь в таких рецептах, в том числе праздничных. Неудивительно, что его открывают врачи.

2 августа — Успение

— Батюшка август — Врачи — Три Спаса — Знаки осени — «Свет во плоти» (Преображение) — Успение — Ореховый, на воде —

Батюшка август крушит, да после тешит. Серпы греют, вода холодит.

Август — батюшка. Июль, скорее, брат. В августе время «перерастает» человека.

Его (как и света) становится меньше, зато оно делается старше, плотнее.

Пословица про крушит и тешит относится, скорее всего, к августу по старому стилю, который начинается 14 числа. Обобщает весь месяц.

Крушит: заставляет работать. После тешит урожаем.

Соображение о возрасте месяца весьма важно; тем более при переходе оного из одного поколения в другое — был месяц брат, стал отец . Можно представить, что в какой-то момент, допустим, в декабре, месяц становится дедом.

Занятно, что январь не ощущается новорожденным младенцем (сыном). В известной сказке о двенадцати месяцах Маршак разыгрывает идею разновозрастных месяцев (у него они братья, но эти братья выглядят как сыновья, отцы и деды). Причем автор достаточно точно, в соответствии с нашими неосознанными ожиданиями, присваивает тому или иному месяцу соответствующий возраст. Самый младший у Маршака апрель.

И вот этот батюшка август : он явно перешел рубеж поколений. Нам самим того хочется; время больше не ровесник человеку — на «спуске» года оно должно быть умнее его.

Правильнее было бы сказать целители . Уже говорилось о рецептах. Август учит уму-разуму: внятным, «взрослым» способам духовной мобилизации. Время «роста» года, когда свет разворачивался сам по себе, силою природы, миновало. Ничего более не случится само собой. Наступил сезон умного делания, умной веры и, что не менее важно, осознанных способов ее проявления. Именно рецептов.

И тут слово врач подходит лучше целителя . «Рецепты целителя» — это что-то из области гаданий, стеклянных шаров, свеч, пускающих сиреневый чад, полутьмы в комнате и плавных пассов экстрасенса. Целителю непременно нужна загадка. Его рецепты по определению таинственны и большей частью темны. По крайней мере, таково наше привычное к ним отношение.

Рецепты врача обязаны быть понятными. Его действие основано на твердом знании, которое транслируется без тьмы и дыма, в расчете на твердую волю и сознание исцеляемого. Христианская составляющая нисколько не вредит этому умному деланию (лечению).

Врач Антиох явился в конце июля. Он открывает собрание умных святыхавгуста.

Уместен в этом ряду и преподобный Серафим — не только как святой и преподобный, но как просветитель, деятель Нового времени, старший наставник, подающий народу здравые советы. Он сам, как и август, батюшка . Именно так его зовут верующие в Сарове и окрестностях, где он совершал свой подвиг. Они говорят о нем и слушают его именно как батюшку. И то, что Серафим не так удален во времени, как преподобный Сергий Радонежский и святые средневековой Руси, а, напротив, близок и связан с верующими живой памятью, только усиливает это впечатление здравого учительства. Оно теперь как раз необходимо: по сезону. Не одной Москве, но всякому человеку нужен совет старшего.