Артур Клинов - Минск. Путеводитель по Городу Солнца

Немига под снегом

Из множества фильмов детства про войну мне запомнился «Часы остановились в полночь» – про убийство генерального комиссара Третьего рейха в Беларуси Вильгельма Кубе. Минское подполье приговорило его к смерти, но долго не могло к нему подобраться. Наконец сопротивлению удалось завербовать служанку в доме Кубе, которая и привела приговор в исполнение. В настроении этой картины было что-то очень искреннее и одновременно жестокое. В конце фильма главная героиня исполнила для немецких офицеров на вечеринке в доме гауляйтера трогательную белорусскую песню, а потом отправилась в спальню и подложила бомбу с часовым механизмом под матрас Кубе. Спустя много лет я узнал другую правду этого приговора. Убийство Вильгельма Кубе было спланировано в Москве, которая выслала в Минск специального агента для организации покушения. Кубе принадлежал к тем немногим высоким фигурам Третьего рейха, которых можно было назвать прагматиками. Он помогал вытаскивать из лагерей деятелей белорусской культуры, открывал белорусские школы и газеты. Если б в Минске сидел какой-нибудь зверь, как многие гауляйтеры других оккупированных территорий, то Империю это б устроило. Но человек, пытающийся завоевать симпатии местного населения, был для нее опасен. Планируя покушение, в Москве знали, что за него казнят несколько тысяч жителей города. Каждый партизан, который убивал немецкого солдата, понимал, что за это будет расстреляно от десяти до ста невинных людей. Число зависело от чина убитого. За покушение на Кубе в Минске казнили три тысячи человек. Таковы были правила этой искренней и жестокой игры. Одни приговаривали к смерти три тысячи и одного человека, другие приводили приговор в исполнение. Все, что было связано с последней войной, в стране Счастья сцементировалось правдой Империи. Другая правда вышла наружу, когда цемент дал глубокие трещины, и страна Грез стала пробуждаться от сна. Одна из прежних неприкасаемых правд гласила, что Минск во время войны уничтожили немцы. Но они взяли город без боя на шестой день войны, в результате этого захвата Минск почти не пострадал. Больше он потерпел от энкавэдистских поджогов. Когда же в 1944-м советская армия вернулась, Город уже лежал в руинах. Все четыре года, пока Минск находился в оккупации, его бомбила советская авиация. Обычно самолеты прилетали на праздники и привозили подарки от Сталина.

Противостояние – 2

Первый раз бомбардировщики появились над Городом на годовщину Октябрьской революции. В одном из фильмов про войну они летят в черном небе над Минском под приветственный вой сирен и расходящиеся в ночи лучи прожекторов. Это были лучи нарождающегося нового Города, его восходящее солнце, поднимающееся из-за руин на черном бархате неба. Город Солнца был зачат в чреве войны, через триумфальные врата Победы он вошел в пустоту прежнего города, как в чрево матери. Самолеты бомбили Минск не только на советские, но и на религиозные праздники. В один из налетов бомба попала в собор, когда там шла пасхальная служба. Все, кто находился за линией фронта, считались врагами, а потому подлежали ликвидации. Минск был разрушен не только бомбежками, потери город понес и во время штурма в сорок четвертом. Но налеты внесли свою лепту в расчистку гигантской территории, на которой после войны началось возведение идеального Города для будущего идеального общества. Много лет позже вдова Вильгельма Кубе рассказала, что тот хотел построить к югу от Минска священный город Азгард, так как считал, что сакральная земля германских богов находилась где-то на территории нынешней Беларуси. По странной иронии, Город Солнца возводили именно немцы – пленные солдаты Третьего рейха, которые после войны до 1956 года работали на его стройках. Именно руками их бригад создавались великолепные дворцы, величественные улицы и площади иного Азгарда, священного Города общества Счастья.

Дворец физической культуры

То, что Город Солнца воплотился именно в Минске, не было случайным капризом. Город, начавший свою историю с кладбища – с Немиги кровавых берегов – сам стал усыпальницей городов. На его территории родилось и ушло в небытие несколько минсков. В разные времена он становился то католическим, то православным, то иудейским, то барочным, губернским, советским, имперским. После каждой смерти Город возрождался не в продолжение прежней традиции, а как иной Город, где другими становились эстетика, быт, религия населения. Будто несколько волн кочевников приходили на это место, ставили поселение, а через какое-то время исчезали, забирая с собой свой Город, оставляя после себя только пыль культурного слоя, сгустки энергии в недрах да прах предков. Существовало ли более идеальное место для возведения идеального Города Великой утопии (острова, которого нет), – чем страна, которой нет, населенная народом, которого нет, в Городе, которого нет? Могло ли физическое тело Города Солнца найти еще более бестелесное место? Ведь в противном случае можно было воплотить идеальный Город. Иначе реальное тело города должно его отвергнуть, войти с ним в смертельное противоборство и либо погибнуть, либо его задушить. Что и случилось в Москве. Главный проект идеального Города возводился, конечно, не в Минске. Москва – алтарь Великой утопии. Именно она должна была стать основным проектом Города Солнца. Минск же был важен лишь тем, что лежал на границе Империи, поэтому строился только как увертюра, прелюдия к Городу Солнца, как триумфальная арка, величественные врата к идеальному Городу. Однако в Москве создатели не сделали то, без чего его воплощение невозможно – они не убили тело старой Москвы. Не пустили под нож Кремль и таганки, Василия Блаженного и арбаты, петровки, покровки. Рука создателей дрогнула, ведь принести в жертву Мардуку следовало не просто Москву, но город своего детства. Это легко было сделать в Минске или любом другом городе Беларуси, где много лет Империя убивала города. Но полностью убить воспоминания собственного детства трудно, поэтому Москву уничтожали, сносили, пускали под нож лишь фрагментарно. Главный проект идеального Города утонул в теле старой Москвы, в ее эклектическом хаосе, где фрагменты Города Солнца – только вкрапления в тверские бульвары и патриаршии пруды, зарядья и столешниковы переулки. В Минске же преддверие к идеальному Городу воплотилось как цельное тело. Поэтому увертюра к идеальному городу и стала единственным реализованным Городом Солнца. Здесь.