Вера Глушкова - Дворцы Санкт-Петербурга. Наследие Романовых

Коллонтай уяснила свое зависимое от советского государства положение, ей пришлось подстраиваться под желания и позицию Сталина и соглашаться с ним. Она боялась быть расстрелянной или оказаться под арестом, попасть в лагерь, потерять работу и навредить всем этим себе, сыну, внуку. Коллонтай поняла, что при всей ее неординарности и заслугах перед советским государством она всего лишь маленький винтик в мощной государственной машине, нанятый на время грамотный специалист, которому какое-то время хорошо платят, а потом забывают. Она была дисциплинированным исполнителем кремлевской воли, прикрывала за рубежом гнезда советского шпионажа, более 20 лет была на дипломатической работе, жила и работала вне СССР. Она старалась добросовестно выполнять указания советского руководства, хотя понимала, что они порой бестолковые, ошибочные, а то и вредные. По делам, мыслям, намерениям Сталина она поняла, что он серьезно болен, но она была обязана его слушать и подчиняться. У нее на склоне лет отняли последние радости личной жизни, запретили любое общение с Марселем Боди, ее последней любовью. В 1945 г. ее с серьезными болезнями, в возрасте 73 лет, заставили вернуться в СССР из Швеции, поселили в трехкомнатной квартире с казенной мебелью, где она жила вместе со своим секретарем Эми Генриховной Лоренсен; также ей дали декоративную должность советника Министерства иностранных дел СССР (но никто не ждал и не хотел получать ее советы).

Ей пришлось унизительно хлопотать о назначении ей высшей партийной пенсии (для чего нужно было унизительно доказать ее 30-летний стаж в партии, а не было бумажных данных о ее членстве в партии с 1915 г., но в конце концов эту пенсию все-таки дали). Она, по сути, стала одинокой больной старухой, рядом не было мужа, бескорыстных детей и внуков, а главное, сохранялся страх перед Сталиным. За все ее жизненные грехи расплатой стали болезни и бытовые неурядицы (воспаление почек с 1919 г., инсульт в 1942 г., после которого стала неподвижной ее левая рука и ноги; ее, частично парализованную, возили в инвалидной коляске), у ее сына Михаила случились два инфаркта, он стал инвалидом в 50 с небольшим лет. Быструю карьеру ее внуку не удалось обеспечить. Ей достались крохи благ, положенных советским элитным пенсионерам, ей не дали даже талоны на продукты к праздничному столу, только иногда давали путевки в санаторий, и то после многочисленных унизительных просьб. Она написала свои мемуары, в которых соседствуют правда и вымысел, ложь; писала обращения к Сталину и другим советским лидерам, стремилась вернуть их внимание к ней, пыталась письмами выбить разрешение на жизненные блага для нее, ее сына и женатого внука, пыталась выбиться из незаслуженного забвения. Но она, уже старая и больная, больше была не нужна лидерам советского государства, оценивавшим ее как уже отработанный использованный материал. Старая и немощная, она жалела о том, что не смогла создать стабильную семью, что разрушила и не ценила ее жизнь с порядочным мужем В.Л. Коллонтаем, не смогла сделать их жизнь счастливой, что без особых переживаний покинула мужа и сына, а также убедилась, что на деле ее «теория стакана воды и крылатого Эроса» в основном нежизненная. Ей неизбежно в голову приходила мысль, что, отдав все свои лучшие годы и силы революционным свершениям, построению и защите социализма, прочим «великим» делам, а не роли любящей жены, матери, бабушки, она спокойной и счастливой стать не смогла, обрекла себя на роль верного послушного служаки при сомнительных неблагодарных лидерах и на одиночество в старости. За пять дней до своего 80-летия А.М. Коллонтай умерла от сильного сердечного приступа. А.М. Коллонтай на Родине только после смерти получила широкую известность, прославление ее дел и памяти. Она стала прототипом главной героини знаменитого фильма «Посол Советского Союза» (но в этом фильме внешний облик героини и показанные события далеки от реальной Коллонтай и ее жизни).

Многочисленные в Петербурге трудные судьбы деятельных творческих личностей заставляют думать, что энергия, способности, таланты, приобретенные знания – это не столько дар небес, судьбы, Господа Бога, сколько чуть ли не тяжелый крест. Дарованные Богом талант и знания должны достойно служить людям, они оттого и даны индивиду, чтобы нести помощь, радость, надежду многим, очень многим. Люди, наделенные талантом и знаниями, но не имеющие возможности их реализовать, невероятно страдают. Талант требует использования, дает надежду на признание и полезность людям. А если нет возможностей для реализации талантов и знаний, горечь невостребованности, как смертельная опухоль, разъедает сознание, душу человека, увечит его, мучит смертельной тоской и безысходностью. (Вот почему особенно трудно жить талантливым и миловидным женщинам, которым приходится разрываться между творческими желаниями, делами и обязанностями обычной рядовой женщины.)

Максимальные возможности для реализации талантов дает столица. Все лучшие творческие силы ярче всего проявляются и реализуются в столичной среде. Почти все творческие, яркие личности оставили свой след, результаты своего интеллектуального труда в истории, жизни Петербурга. Памятники в их честь и мемориальные музеи являются неотъемлемой частью культурной среды Петербурга. В Петербурге работают более 220 самых разных музеев, в том числе мемориальных. Среди них мемориальный музей М.В. Ломоносова, музеи-квартиры А.С. Пушкина, А.В. Суворова, И.П. Павлова, Н.А. Римского-Корсакова, А.С. Попова, А.А. Блока, Ф.И. Шаляпина, А.А. Ахматовой и Л.Н. Гумилева, литературно-мемориальный музей Ф.М. Достоевского, мемориальная мастерская Т.Г. Шевченко и др. Петербург украшают многочисленные памятники.

Дом-музей А.С. Пушкина на набережной Мойки

Столичный царский Петербург внес решающую лепту в назревание национальных проблем в России, где в царский период государственной религией было Православие. Принятие и верность Православию обеспечивали относительно спокойную жизнь представителям всех национальностей. Принятие Православия было совсем не обязательным для представителей нехристианских этносов, но принятие Православия способствовало их карьере и благополучию. До 1905 г. принятие иудаизма в России считалось уголовным преступлением для неевреев. «Черта оседлости» (граница ареала расселения евреев) была фактически отменена только в 1915 г., а после 1917 г. – полностью. Но богатые и профессионально востребованные евреи в России фактически всегда жили, где хотели и где им было выгоднее, удобнее. В Романовской России, возглавляемой «русскими» императорами, жившими в Петербурге, никогда не было взвешенной национальной политики. На самом деле не вполне русские императоры никогда сполна не могли понять и грамотно отстаивать интересы большинства россиян, причем не только русских.