Юлия Антонова - Замки и крепости Швеции и Финляндии

Правила этикета тех времён предполагали приход гостя в главный зал, расположенный в центре замка, откуда его затем провожали в приёмную, покои или кабинет хозяина или хозяйки. Шведский дворец, наиболее близко подошедший к идеальному воплощению французско-итальянских идей, – замок Стенинге, построенный в конце XVII в. по проекту Никодемуса Тессина-младшего.

После редукции Карла XI (1655–1697), когда дворяне лишились 2/3 владений, многие задались вопросом: «Как защитить собственные права? Как оградить свою семью от посягательств короля?» Единственным законным выходом для аристократов стало составление завещания, в котором владелец имения делал свой замок неприкосновенным – он должен был оставаться в руках потомков и не мог быть заложен или продан кому-либо, не являвшемуся членом этого рода.

Фредрик I

Право наследования было прописано самим Карлом XI и относилось лишь к тем поместьям, что были недавно приобретены, а не к унаследованному имуществу. Тем самым король хотел поощрить только-только возведённых в дворянство молодых людей, помогавших ему провести редукцию земель. Первым, кто воспользовался подобным правом в Швеции, стал уроженец Дании Йенс Эренборг, оставивший завещание на замок Ховдала (Hovdala).

В большинстве случаев правом завещания пользовались бездетные хозяева поместий, желавшие, чтобы их имя жило в веках, и потому оставлявшие свои земли родственникам-однофамильцам. Право касалось не только замков, но и любых других видов недвижимости – например, получивших распространение металлургических заводов, скажем, Лёвста брюк (Lövsta bruk). В южно-шведской провинции Сконе людьми, чаще всех реализовывавшими право пользования замками только определёнными родами, стали Кристина Пипер и Фредрик Тролле.

В общей сложности за столетие было завещано около 200 замков. Право «закреплять» замки за родом просуществовало до 1809 г.

В конце XVII – начале XVIII в. Швеция, безвозвратно утратившая с трудом завоёванные позиции великой державы, была вынуждена взяться за укрепление новых границ. Пустая казна не позволяла браться за строительство чего-то нового, а потому основная ставка была сделана на очередной ремонт и укрепление уже существовавших боргов.

Главным архитектором страны стал Эрик Дальберг (1625–1703), сумевший совместить французские и голландские технологии и приспособить их к суровому скандинавскому ландшафту. В центре внимания вновь оказались донжоны – правда, в представлении Дальберга они выглядели вытянутыми строениями, иногда в несколько этажей, с казематами. Талантливый архитектор не сумел добиться общеевропейского признания, однако его идеи не были забыты: позже они возродились во Франции благодаря Марку Рене де Монталембер – участнику Семилетней войны 1756–1763 гг., не понаслышке знавшему всё о шведских крепостях.

С окончанием эпохи Великодержавия Швеции пришлось добиваться признания Европы уже не военной мощью, а культурой. XVIII в., пожалуй, как ни один другой был ознаменован её расцветом: процветали наука и искусство, но не была забыта и архитектура – наконец-то было завершено строительство Королевского дворца в Стокгольме и перестроена резиденция Дроттнингхольм. Впервые в Швеции появилось что-то своё, «исключительно шведское», а не привезённое из цивилизованной Европы.

В XVIII в. барокко уступило место рококо, и в моду вошли также усадьбы с характерными для них светлыми, практически лишёнными каких-либо украшений фасадами и скатными крышами. Первопроходцем стал охотничий замок Фредрика I (1676–1751) Свартшё (Svartsjö).

Планировка жилья была ассиметричной, залы для торжеств размещались теперь не в центре, а были сдвинуты в угол замка. Впервые замкостроители задумались об удобстве проживания – потому окна, чтобы наполнить комнаты светом, стали большими, мебель более мягкой и лёгкой, помещения нормально обогревались.

Поскольку внимание уделялось внутреннему комфорту, внешне многие здания выглядели похожими: теперь было трудно отличить складские помещения от фабрик по производству шерсти, церквей и даже королевских дворцов. Исчезали «излишние» украшения, с фасадов удалялись гербы – по внешнему виду нельзя было однозначно сказать, кому принадлежало владение. Поощрялось строительство из камня – так надеялись сохранить дерево для заводов и фабрик, где оно было просто необходимо. Заказчиками новых замков уже были не представители благородных семейств, как прежде, а разбогатевшие и предприимчивые купцы и фабриканты. Самой выдающейся стала, пожалуй, семья де Геер, которой обязано своим появлением поместье Стура Вэсбю (Stora Väsby).

На рубеже XIX–XX вв. в Швеции вспыхнул интерес ко всему истинно шведскому, и в убранстве комнат стали проявляться характерные именно для шведского дизайна черты. Идеалом служили покои герцога Карла в Грипсхольме – ни одна другая комната старых королевских дворцов не бралась за основу гостиной или зала так часто, как эта. В остальном же пытались воссоздать атмосферу загородного имения XVIII в. – хотя теперь не забывали и о появившихся удобствах – таких, как электричество, горячая вода, туалет…

В моде было полное позолоты неорококо, пришедшее из «захваченного» банкирами Парижа. (Кстати, именно быстро разбогатевшая шведская буржуазия определяла теперь облик своих жилищ и вкладывалась в строительство.) Внешне усадьбы стали напоминать гигантские виллы в стиле итальянского ренессанса, средневековые крепости и французские замки – при этом истинные крепости и замки Швеции зачастую стояли необитаемыми и приходили в упадок, используясь в основном как склады и ожидая очередной реставрации. От части замков вообще остались одни руины; некоторые же видели своих хозяев лишь несколько дней в году.

Последним построенным в Швеции монументальным замком стал Хёгфорс (Högfors), возведённый в 1954–1955 гг. недалеко от Эстерсунда. Его хозяин Бертил Эрн хотел, проживая там, иметь достаточно просторные галереи и салоны для своей богатой коллекции живописи XVIII в.

К 60-м гг. XX в. многим владельцам замков стало ясно, что содержание имений – дело не слишком простое и требует крупных финансовых затрат. Многие владения были проданы за символическую сумму – правда, с условием, что новые хозяева смогут привести их в должный вид с помощью самых современных материалов. Сегодня совладельцем многих зданий является государство, которое тщательно следит за их сохранностью и даже иногда поддерживает их материально.

Замок Вик. 1881 г.